История продолжается: Фрэнсис Фукуяма. Великий Разрыв. Фрэнсис фукуяма Фрэнсис фукуяма
Ёсихиро Фрэнсис Фукуяма (Yoshihiro Francis Fukuyama). Родился 27 октября 1952 года в Чикаго (США). Американский философ, политолог, политический экономист и писатель японского происхождения. Старший научный сотрудник Центра по вопросам демократии, развития и верховенства права в Стэнфорде. До этого занимал должность профессора и руководителя программы международного развития в Школе перспективных международных исследований Университета Джонса Хопкинса. С февраля 2012 года - ведущий научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спольи при Стэнфордском университете.
Фукуяма стал известен благодаря книге «Конец истории и последний человек» (1992), в которой провозгласил, что распространение либеральных демократий во всём мире может свидетельствовать о конечной точке социокультурной эволюции человечества и стать окончательной формой человеческого правительства. Его работа была переведена на более чем 20 языков мира и вызвала широчайший резонанс в научной среде и средствах массовой информации. Несмотря на то, что с момента выхода книги многочисленные события поставили под сомнение верность выдвинутой им идеи, Фукуяма по-прежнему придерживается концепции «конца истории». Впрочем, некоторые его политические взгляды претерпели значительные изменения: так в начале нового тысячелетия он резко отмежевался от неоконсервативного движения в американской политике, с которым прочно ассоциировался на заре своей карьеры.
Фрэнсис Фукуяма родился 27 октября 1952 года в районе Гайд-парк города Чикаго, США. Его дед по отцовской линии бежал в Америку от русско-японской войны в 1905 году и успел открыть свой магазин на Западном побережье, прежде чем был интернирован в американскую армию во время Второй мировой войны.
Отец, Ёсихиро Фукуяма, американец японского происхождения во втором поколении, был верующим протестантом, защитил докторскую диссертацию по социологии религии в университете Чикаго и многие годы работал в Национальном совете Объединённой Церкви Христа. Мать Фрэнсиса, Тосико Кавата, родилась в Киото и была дочерью Сиро Каваты, основателя экономического факультета Киотского университета и первого президента муниципального университета Осаки. В 1949 году она отправилась в Америку, чтобы продолжить обучение, где и встретилась с будущим мужем. После рождения сына она стала домохозяйкой.
Фрэнсис был единственным ребёнком в семье Фукуяма. Своё детство он провел в Нью-Йорке, на Манхэттене. Он мало соприкасался с японской культурой и не изучал японский язык. В 1967 году, когда семья переехала в штат Пенсильвания, маленький Фрэнсис поступил в среднюю школу. Как впоследствии признавался он сам, академическая атмосфера, царившая в доме, оказала огромное влияние на формирование его личности, сделала его «продуктом академического семейства». В одном из интервью Фукуяма утверждал, что является «академиком от рождения», так как страсть к науке была унаследована им от дедушки.
Фрэнсис Фукуяма получил степень бакалавра искусств в антиковедении в Корнельском университете, где изучал политическую философию под руководством Аллана Блума. Вначале он поступил в аспирантуру по сравнительному литературоведению в Йельском университете, побывал в Париже, где в течение шести месяцев учился у Ролана Барта и , но разочаровался в выбранном направлении научного поиска и после возвращения в Штаты переключился на политологию в Гарвардском университете. Там он учился у и Харви Мэнсфилда, среди других. «Хантингтон был моим учителем в Гарвардском университете и до сих пор остается моим другом», - впоследствии напишет Фукуяма. В 1981 году он получил степень доктора философии политологии в Гарвардском за диссертацию по советской угрозе вмешательства на Ближнем Востоке. Однако ещё перед тем, в 1979 году (затем в 1983-1989 и 1995-1996 годах), он присоединился к стратегическому исследовательскому центру RAND Corporation - одному из старейших «мозговых центров» США.
Вскоре после защиты он получает приглашение работать гостевым лектором в университеты Калифорнии и Лос-Анджелеса.
В 1981-1982 годы (затем в 1989) Ф. Фукуяма работает в Государственном департаменте США, сначала как специалист по вопросам ближневосточной политики, а затем в качестве заместителя директора по европейским военно-политическим вопросам, входит в состав американской делегации на переговорах по Палестинской автономии в Ливане, занимается вопросами советологии. Здесь он знакомится и довольно близко сходится со знаковой фигурой администрации , Льюисом Либби, будущим начальником штаба вице-президента Дика Чейни.
В конце 1980-х к Фукуяме приходит международная известность. Его статья «Конец истории?», опубликованная в неоконсервативном журнале отца его друга - И. Кристола, «National Interest» (1989) за 5 месяцев до падения Берлинской стены, приносит ему мировую известность, славу и влияние. В дальнейшем она перерабатывается в книгу «Конец истории и последний человек» (1992). Книга выдержала 20 изданий на более 20 языках и стала бестселлером в США, Франции, Японии, Чили. Фукуяма «… придумал теорию и броскую фразу, которые превратили его в интеллектуальную рок-звезду, - пишет колумнист журнала „Австралиец“ С. Бакстер, - Статья, напечатанная в маленьком журнале небольшим тиражом, буквально наэлектризовала весь академический мир. Размышления неизвестного госчиновника превратились в книгу, ставшую глобальным бестселлером».
После ошеломительного успеха, который последовал за публикацией статьи, Фукуяма сам принял решение уйти со службы в Госдепартаменте, чтобы сосредоточиться на написании книги. После того он занимал должность профессора государственной политики в Школе государственной политики при университете Джорджа Мейсона в период с 1996 по 2000 год.
В 2001-2004 годах - член президентского совета США по биоэтике. До 10 июля 2010 года он был профессором международной политической экономики и директором Международной программы развития в Школы передовых международных исследований Университета Джона Хопкинса в Вашингтоне, округ Колумбия. В настоящее время он старший научный сотрудник Freeman Spogli Institute for International Studies и резидент Центра по вопросам демократии, развития и правопорядка при Институте международных исследований Стэнфордского университета.
«Конец истории» Фрэнсиса Фукуямы:
Первая и наиболее известная книга Фукуямы «Конец истории и последний человек» была опубликована в 1993 году и моментально принесла своему автору такую известность, на которую он и сам никак не рассчитывал. Отмечая причины такой популярности, некоторые исследователи указывали на удачное совпадение места и времени публикации: книга была создана в условиях падения Советского Союза и всеобщей эйфории Запада.
Фукуяма осознавал, что для объяснения распада социалистической системы одних экономических факторов будет недостаточно, ему была необходима концепция, объясняющая не только переход стран второго мира к демократическим преобразованиям, но причины распада, казалось бы, «вечного» СССР. Поэтому американский политолог выбрал в качестве отправной точки своего исследования идеализм немецкого философа и вслед за ним заявил, что человек радикально отличается от животных тем, что «желает» не только материальные предметы, но «желания других людей»: «Иными словами, человек с самого начала являлся существом общественным: его собственное ощущение самоценности и идентичности тесно связано с оценкой, которую присваивают ему другие». Желание человека получить признание своего достоинства приводит его к кровавым битвам за престиж, в результате которых человеческое общество делится на класс господ, готовых рисковать своей жизнью, и класс рабов, которые уступают своему страху смерти. Демократические революции снимают противоречия между хозяином и рабом. Замена иррационального желания быть признанным выше других рациональным желанием быть признанным равным другим становится основой «конца истории». Таким образом, история обретает логический конец в либеральной демократии, когда всеобщее стремление к признанию полностью удовлетворено.
Человеческая модель борьбы за признание переносится Фукуямой и на международную арену. Ученый пишет: «Борьба за признание дает нам возможность заглянуть внутрь международной политики. Жажда признания, приводившая когда-то к кровавым поединкам между бойцами, логически ведет к империализму и созданию мировой империи. Отношения господина и раба внутри одной страны зеркально повторяются на уровне государств, когда одна нация как целое требует признания и ведет кровавый бой за верховенство». Соответственно, победа либеральной демократии знаменует собой окончание «исторических» конфликтов между государствами, например таких, как империализм: «Фундаментально невоинственный характер либерального общественного строя очевиден в необычайно мирных отношениях, которые страны с таким строем поддерживают друг с другом... Но в отношениях между собой либеральные демократии демонстрируют мало недоверия или интереса к господству друг над другом. Они придерживаются одинаковых принципов всеобщего равенства и прав, и поэтому у них нет оснований оспаривать легитимность друг друга». Реальная политика (политика с позиции силы, по определению Фукуямы), соответственно, теряет свое значение. Основным источником взаимодействия между либеральными демократиями останется экономика.
Однако это не означает, что международные конфликты исчезнут раз и навсегда. Дело в том, что во время «триумфального шествия» либеральной демократии мир будет временно поделен на две части: историческую и постисторическую. Последняя будет включать в себя либеральные демократии. Что будет происходить с миром историческим? Ученый утверждает, что он в течение многих лет будет служить ареной конфликтов: «Такие страны, как Ирак и Ливия, будут вторгаться в пределы своих соседей и вести кровавые битвы. В историческом мире национальное государство останется главным центром политической идентификации». Конфликты между историческими и постисторическими государствами будут возможны: «Сохранится высокий и даже все возрастающий уровень насилия на этнической и националистической почве, поскольку эти импульсы не исчерпают себя и в постисторическом мире. Палестинцы и курды, сикхи и тамилы, ирландские католики и валлийцы, армяне и азербайджанцы будут копить и лелеять свои обиды. Из этого следует, что на повестке дня останутся и терроризм, и национально-освободительные войны». Однако крупных конфликтов между мирами не предвидится, поскольку для этого нужны крупные государства, находящиеся в рамках истории, но они уходят с исторической арены.
Ученый полагает, что в большинстве случаев, исторический и постисторические миры будут мало взаимодействовать друг с другом и вести почти параллельное существование. Нефть, иммиграция и вопросы мирового порядка (безопасности) будут возможными точками их соприкосновения. Взаимоотношения между мирами будет развиваться на основе реалистической политики.
За более чем двадцать лет, прошедшие с момента публикации книги, Фукуяма неоднократно отвечал своим критикам, уточнял и пояснял отдельные позиции в своих взглядах, вместе с этим сохраняя уверенность в отсутствии жизнеспособных альтернатив либеральной демократии. После событий 11 сентября политолог отметил, что исламский вызов оказывается не сильней социалистического: «Сменит ли конфликт между западными либеральными демократиями и радикальным исламизмом мир Холодной войны? На сегодняшний момент мое собственное наблюдение заключается в том, что вызов радикального ислама намного слабее вызова, брошенного социализмом».
Впрочем, некоторые взгляды Фукуямы таки претерпели изменения. Эволюция взглядов Фукуямы наиболее очевидна при рассмотрении вопроса о причинах исламского терроризма: если в книге «Конец истории и последний человек» он объясняет её как тимотическую жажду признания, то спустя десять лет с момента выхода книги учёный пришёл к выводу, что исламский радикализм является побочным продуктом модернизации и глобализации, которые влекут за собой аномию общества. Можно ли контролировать процесс модернизации таким образом, чтобы фрустрация общества не выливалась в международные конфликты? Да, отвечает Фукуяма, можно, с помощью «сильных» государств. В работах начала нового века политолог уделяет всё большее внимание проблеме авторитаризма и «сильных государств», всё более склоняясь к мнению, что авторитарные государства представляют собой реальную альтернативу либеральной демократии, тогда как ранее он полагал их нежизнеспособным временным перевалочным пунктом на пути к либеральной демократии.
Книги Фрэнсиса Фукуямы на английском:
The End of History and the Last Man. Free Press, 1992. ISBN 0-02-910975-2
Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity. Free Press, 1995. ISBN 0-02-910976-0
The End of Order (1997)
The Great Disruption: Human Nature and the Reconstitution of Social Order. Free Press, 1999. ISBN 0-684-84530-X
Our Posthuman Future: Consequences of the Biotechnology Revolution. Farrar, Straus and Giroux, 2002. ISBN 0-374-23643-7
State-Building: Governance and World Order in the 21st Century. Cornell University Press, 2004. ISBN 0-8014-4292-3
America at the Crossroads: Democracy, Power, and the Neoconservative Legacy (Yale University Press, 2006). ISBN 0-300-11399-4
The Origins of Political Order: From Prehuman Times to the French Revolution (Farrar, Straus and Giroux, 2012) ISBN 978-0374533229
Книги Фрэнсиса Фукуямы на русском:
Великий разрыв (2003) (англ. The Great Disruption: Human Nature and the Reconstitution of Social Order) (1999)
Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции (2004) (англ. Our Posthuman Future: Consequences of the Biotechnology Revolution) (2002)
Великий разрыв. (2006) (англ. Human Nature and the Reconstitution of Social Order) (1999)
Доверие: Социальные добродетели и путь к процветанию (2004) (англ. Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity) (1995)
Конец истории и последний человек (2004) (англ. The End of History and the Last Man) (1992)
Сильное государство: Управление и мировой порядок в XXI веке (2006) (англ. State-Building: Governance and World Order in the 21st Century.) Cornell University Press, 2004.
Америка на распутье: демократия, власть и неоконсервативное наследие. (англ. America at the Crossroads: Democracy, Power, and the Neoconservative Legacy) (Yale University Press, 2006).
Родился 27 октября 1952 года в Чикаго (США). Получил степень бакалавра искусств в Корнелльском университете, степень доктора философии в Гарварде, где изучал политологию. В 1979-1980, 1983-89 и в 1995-96 годах он работал в отделе политологии "RAND Corporation", а в 1981-1982 и в 1989 годах - в департаменте политического планирования Государственного департамента США, сначала как сотрудник средиземноморского отдела, затем - в качестве заместителя директора по военно-политическим отношениям в Европе. В 1981-82 годах также входил в состав американской делегации на египетско-израильских переговорах по вопросу палестинской автономии. В 1996-2000 годах Фрэнсис Фукуяма был профессором в Школе общественной политики в университете Джорджа Мэйсона. В настоящее время - постоянный консультант корпорации RAND в Вашингтоне (округ Колумбия). Сотрудник факультета общественной политики George Mason University , член редколлегии "Journal of democracy". Автор работ "Конец истории и Последний человек" (1992), "Доверие: общественные добродетели и путь к процветанию" (1995). Женат, имеет троих детей.
Полемика о "конце истории" началась в 1989 г., еще до выхода книги "The End of History and the Last Man", когда ее фрагмент был опубликован в "The National Interest". Многие поняли слова о достижении человечеством "конца истории" буквально (например, Дуайт Уэйнмен в статье "Voyage Into the Digital Universe"). По мнению Уэйнмена, Фукуяма идеализирует принципы либеральной демократии и свободного рынка и не видит возможностей их развития и улучшения. "Говоря о наступлении "конца истории", я имел в виду не свершившийся факт, а то, что, на мой взгляд, ждет нас в будущем", - писал Фукуяма в статье "The End of History, Five Years Later" ("Конец истории - пять лет спустя"). Ни история, ни ее изучение не подошли к концу - под "концом истории" подразумевалась победа либерализма над авторитаризмом. Однако если тот или иной конфликт сводится на нет, это влечет за собою новые конфликты, - резонно возражает Фукуяме статья "Introduction" .О Фукуяме высказываются и российские исследователи: так, литературовед Д.Затонский в статье "Постмодернизм: Гипотезы возникновения" (журнал "Иностранная литература" , 1996, № 2) критически рассматривает работу Фукуямы "Конец истории", помещая ее в контекст культуры постмодернизма. Основная специальность Фрэнсиса Фукуямы - современные международные отношения. На эту тему можно прочесть его статьи "The U.S.-Japan Security Relationship After the Cold War" (1993); "The United States and Japan After the Cold War" . Именно "холодная война" и распад СССР являются отправными пунктами в вышеупомянутой концепции "конца истории". Точку зрения Фукуямы на последствия распада СССР можно узнать из его статьи "Trapped in the Baltics" .В 1995 г. Ф.Фукуяма опубликовал новую фундаментальную работу "TRUST: The Social Virtues and the Creation of Prosperity" ("Доверие: общественные добродетели и путь к процветанию", см. выдержки из нее в рубрике Global Business Network "Book club"). В работе рассматривается общественное доверие как главный элемент социального развития. До выхода книги в свет Фукуяма подробно рассказал о ней в интервью органу Центра Демократических Институтов "New Perspectives Quarterly" "The Culture of Prosperity" . Работа "Доверие..." вызвала разноречивые отклики в прессе (см. на странице издательства "PENGUIN" наиболее любопытные отзывы). Так, в рецензии Дэрила Коэна в "The Online Journal of Ethics" предполагается, что "доверию" суждено стать самым ходовым, если не затасканным, словом нашего времени. Интереса заслуживает также статья Уилла Хаттона "How to Shore up the Social Capital" , опубликованная в журнале "The Guardian" . Историк и социолог, Фукуяма откликается и на новейшие вопросы современности - так, в статье "Trust Still Counts in a Virtual World" , опубликованной в журнале "Forbes" , он подвергает сомнению то, что сегодняшние возможности виртуального общения могут заменить привычные формы отношений между людьми. С другой стороны, Дэйл Даферти в статье
Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации
Иркутский Государственный Университет
Исторический факультет
Кафедра мировой истории и международных отношений
«Сравнительный анализ концепций Ф. Фукуямы и С. Хантингтона»
Выполнили:
Студентки 3 курса
Бончак Наталья
Тимофеева Оксана
Проверил:
Олейников И.В.
Иркутск 2009
Вместо введения: специфика международной ситуации после холодной войны
IКонцепция «конца истории» Ф. Фукуямы
III«Конец истории» и «столкновение цивилизаций»: точки соприкосновения и различия
IVПозиция России в отношении двух концепций: проблема диалога
VЗаключение
Список литературы
Вместо введения:
Специфика международной ситуации после холодной войны
После 1985 года мир переживает удивительную эволюцию. Возникло и стало реальностью понимание взаимозависимости всех происходящих в мире процессов. Место ценностей, из-за которых разворачивались основные баталии на международной арене и внутри отдельных стран, заняли мир, свобода, права человека, социальная защищенность, демократия. В одночасье рухнули концепции и подходы, казавшиеся незыблемыми. При этом, изменилась не только политическая картина мира. У огромных масс людей в разных странах окрепло чувство глобальной общности, солидарности, общего интереса, человеческой близости. Неудивительно, что стремительное изменение глобальной ситуации, развал биполярной системы и отход на второй план идеологических аспектов привели в некоторое замешательство ученых, специализирующихся на политических прогнозах.
Теперь им необходимо не только объяснить причины, повлекшие за собой формирование новых политических реалий после «холодной войны», но и предложить новые подходы и концепции, на основе которых можно было бы проследить динамику развития международных отношений в изменяющемся мире . Сценарии развития международной ситуации после II Мировой войны предложены в работах двух известных американских ученых Ф. Фукуямы и С. Хантингтона. Рассмотрим каждую из этих теорий подробнее.
I Концепция «конца истории» Ф. Фукуямы
Фрэнсис Фукуяма – известный американский политолог и геополитик. Получил степень бакалавра в Корнеллском университете (штат Нью-Йорк), затем - степень доктора политических наук в Гарвардском университете. В 1979-1980, 1983-1989 и 1995-1996 работал сотрудником департамента политических наук в исследовательском центре Rand Corporation (Калифорния). В 1981-1982 и 1989-1990 являлся сотрудником отдела политического планирования госдепартамента США, где сначала специализировался на Ближнем Востоке, а затем на Европе. В настоящее время Ф. Фукуяма работает профессором Школы углубленных международных исследований (SAIS) при Университете Джона Хопкинса, а также директором программы международного развития SAIS и председателем редакционного совета журнала «Американские интересы».
Теория «конца истории» Ф. Фукуямы была сформулирована в западном контексте в конце 1980-х гг., когда западное сообщество уже уверилось в своей победе в «холодной войне». Приход к власти в Советском Союзе реформатора Горбачева только укрепил уверенность Запада в советской слабости, что дало толчок к появлению теорий, отражающих правильность применения западных моральных, политических и экономических стандартов в отношении окружающего мира. Одной из таких теорий и стала концепция Ф. Фукуямы.
В своей нашумевшей работе «Конец истории» он выдвинул тезис о полном разрешении лежавшего в основе «холодной войны» конфликта двух идеологий – либеральной демократии и коммунизма. Коммунизм потерпел поражение в этом противостоянии, что поспособствовало появлению новых перспектив для торжества демократических принципов во всем мире .
Особый интерес по этой тематике представляют работы: «Конец истории?» (1989 г.) и «Конец истории и последний человек» (1992 г.), которые могут рассматриваться не только как попытка дать критическое описание коммунистическому типу общества и показать все преимущества демократического, благодаря которому произошли существенные изменения в странах социалистического лагеря, но и как прогноз на будущее. Опираясь на интерпретации конца истории Гегеля и Кожева, Фукуяма приходит к выводу, что либерализм и либеральные институты, такие как главенство закона, представительская демократия и рыночная экономика приобретают универсальное значение.
Фукуяма теоретически выразил и политически обосновал убежденность в отношении будущего после завершения «холодной войны». Анализируя процессы реформ в СССР и КНР, изменения в интеллектуальном климате этих двух стран, отмечая перемены в других регионах, Фукуяма делает вывод: произошедшие изменения есть не просто конец «холодной войны» или окончание какого-либо послевоенного периода - наступает конец истории, как таковой… Конец истории, по Фукуяме, выливается в «окончание идеологической эволюции человечества и универсализацию западной либеральной демократии, как окончательной формы человеческого правления» .
В соответствии с фукуямовской теорией, незападные сообщества в этом смысле являются лишь будущей проекцией западных ценностей. Акцент в «Конце истории» сделан именно на «исчерпанность» систематических альтернатив Западу, ведь именно Запад, по мнению автора, в сегодняшнем мире остается сообществом с превосходящим остальные своим авторитетом и своей моралью . Именно поэтому западные ценности подлежат глобальному распространению, вне зависимости от того, приветствуется это другими акторами международной системы или нет. Таким образом, своей теорией Ф. Фукуяма подтвердил свою приверженность ценностям лишь одного из существующих сообществ - западного. Посему, неудивительно, что концепция «конца истории» подверглась критике как идеалистическая и несколько упрощенная . Не меньшие по накалу дискуссии вызвала статья другого американского политолога С. Хантингтона - «Столкновение цивилизаций».
IIС. Хантингтон и теория «столкновения цивилизаций»
Самюэль Хантингтон - известный американский политолог и геополитик. В настоящее время он является профессором Гарвардского университета и директором Института стратегических исследований им. Джона Олина при Гарвардском университете. С. Хантингтон - автор многих заметных работ по теории демократии, демократизации международных отношений, внешней политике США, геополитике и глобалистике. В 1993 г. вышла в свет его статья «Столкновение цивилизаций», которая вызвала большой резонанс в геополитической науке.
В своей работе Хантингтон заметил, что мировая политика сегодня вступает в новую фазу, а посему, возникает огромное количество версий относительно того, какой облик она приобретет: будет ли это конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствами, упадок наций-государств под напором разнонаправленных тенденций - к трайбализму и глобализму.
Основная идея теории Хантингтона заключается в том, что в зарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика, а культура. Эту тенденцию Хантингтон иллюстрирует ярким примером роста экономических связей между Китайской Народной Республикой, с одной стороны, и Гонконгом, Тайванем, Сингапуром и заморскими китайскими общинами в других странах Азии - с другой. Вот так, с окончанием холодной войны общность культуры постепенно вытесняет идеологические различия. При этом, нация-государство остается главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Доминирующим фактором мировой политики, при этом, станет столкновение цивилизаций. А линии разлома между ними - это и есть линии будущих фронтов. Такие конфликты неизбежны, считает автор «столкновения цивилизаций», и тому есть несколько причин. Прежде всего, это географический фактор, а также идентичность цивилизаций, соседство которых приводит к их противостоянию и даже конфликтам между ними. Эти конфликты обычно происходят на стыке или аморфно очерченных рубежах цивилизаций. Иногда эти конфликты можно предвидеть исходя из логики развития и взаимодействия цивилизаций.
Облик мира, по мнению Хантингтона, будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. И причин тому несколько.
Прежде всего, различия между цивилизациями, основу которых составляет религия, наиболее существенны; эти различия складывались столетиями, и они куда сильнее, чем различия между политическими идеологиями. Во-вторых, усиливается взаимодействие народов различной цивилизационной принадлежности, что ведет как к росту цивилизационного самосознания, так и к пониманию различия между цивилизациями и общностью в рамках своей цивилизации. В-третьих, возрастает роль религии, причем последняя нередко проявляется в форме фундаменталистских движений. В-четвертых, ослабевает влияние Запада в незападных странах, что находит выражение в девестернизационных процессах и усиленном поиске собственных «корней». В-пятых, культурные различия менее подвержены изменениям, чем экономические или политические. «В бывшем Советском Союзе, - замечает Хантингтон, - коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки – в богачей, но русские не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы – армянами». Ну и наконец, в-шестых, как отмечает политолог, усиливается экономический регионализм, неразрывно связанный с цивилизационным фактором: в основе многих экономических организаций и интеграционных группировок лежит культурно-религиозная схожесть .
Фрэнсис Фукуяма относится к тому типу людей, которые смогли реализовать себя во множестве различных сфер. Он является известным специалистом в таких областях, как философия, политология и экономика. Помимо этого, он раскрыл свой потенциал в качестве писателя, подарив миру несколько значимых книг и множество статей на разные темы.
Ранние годы
Его история началась в Чикаго в 1952 году, когда Фрэнсис Фукуяма появился на свет в семье японских иммигрантов. Переселение семьи Фукуяма началось с дедушки Фрэнсиса, бежавшего в США от русско-японской войны. Его отец получил в Америке степень доктора наук, поэтому можно сказать, что мальчик воспитывался в такой среде, в которой господствовала тяга к знаниям. В школе будущий политолог делал большие успехи, однако он никогда не уделял особого внимания родным языку и культуре. Какие же направления для дальнейшего изучения выбрал молодой Фрэнсис Фукуяма? Биография его последующих лет доказывает, что академизм действительно занял центральное место в жизни будущего научного деятеля.
Образование
Окончив школу, Фрэнсис поступает в Корнельский университет, в котором изучает Он вышел оттуда бакалавром искусств и решил продолжить образование в в области сравнительного литературоведения. Проведя 6 месяцев в Париже, он понял, что это направление ему не подходит, в результате чего он решает изучать политологию в Гарварде. Там он сумел успешно защитить докторскую диссертацию по философии на тему политики советского вмешательства на Ближнем Востоке. Практически сразу после защиты он пробует себя в роли лектора в университетах Калифорнии. Как можно заметить, Фукуяма полностью посвятил себя науке, сумев затронуть самые обширные сферы и решив в итоге, какие из них для него более всего близки.
Карьера
Почти 10 лет своей жизни Фрэнсис Фукуяма посвятил работе в научно-исследовательском центре RAND Corporation, консультантом которого он остаётся и по настоящее время. Одним из главных жизненных достижений и пунктов в послужном списке становится должность специалиста по средиземноморскому сотрудничеству в Государственном департаменте США. Позже он становится заместителем директора по вопросам военно-политических отношений в Европе. Благодаря этому он стал членом делегации по ведению переговоров насчёт автономии Палестины. Этот опыт является неоценимым сокровищем на жизненном пути Фрэнсиса Фукуямы, ведь принадлежность к администрации Рейгана, а затем Джорджа Буша-старшего, значительно подняла его авторитет, что предоставило ему множество возможностей в последующей деятельности.
и публикации
В каких только известных и престижных заведениях ни работал Фрэнсис Фукуяма. Краткая биография последних 20 лет его жизни гласит, что за это время он успел побывать в профессорском кресле Школы общественной политики Он также занимал главенствующую должность в программе политического развития в Школе углублённых международных исследований при Университете верховенства. С 2012 года стал сотрудником Института международных исследований Фримена Спольи где также является специалистом в Центре по вопросам демократии, развития и права. И это далеко не весь список учреждений, в которых Фукуяма состоял благодаря своему высокому авторитету. Однако самую настоящую славу ему принесла публикация книги «Конец истории и последний человек», в основу которой легла его же научная статья. Обе эти работы привели к широкому обсуждению основных концепций и идей учёного, чему в значительной степени поспособствовал период выхода произведения, 1992 год, - период, когда только недавно пал Советский Союз.
Прочие работы Фрэнсиса являются не менее фундаментальными. В открытом доступе находится множество увлекательных интервью с Фукуямой и статей на различные темы, написанных этим ученым.
Основные исследования и взгляды
За долгие годы научной деятельности ему удалось изучить специфику множества проблем, охватывающих несколько временных периодов и этапов развития мировой политики. Естественно, за это время взгляды ученого на различные вопросы менялись. Больше всего внимания он уделяет вопросам международного сотрудничества, государственного устройства и политическим режимам современности, а также экономическим системам. Его отличают тонкое чутьё и способность к прогнозированию посредством всестороннего изучения детерминант и предпосылок тех или иных явлений в государствах.
Благодаря специфике работы в мире практически не осталось стран, в которых бы не побывал Фрэнсис Фукуяма. Фото выше сделано им во время пребывания в Сиднее, и высокое качество снимка доказывает наличие у ученого ещё одного увлечения, о котором не так широко известно. Пример Фукуямы заслуживает подражания, ведь редко кому удаётся так успешно реализовать себя на любимом поприще и при этом не забывать о хобби.
ФУКУЯМА Ёсихиро Франсис (р. 1952) – американский политолог и философ (сам себя определяет как "политэкономиста"), В 1980-е гг. работал в Государственном департаменте США, в 1990-е гг. переключился на академическую карьеру.
С 2012 г. – сотрудник Института международных исследований при Стэнфордском университете.
Мировую известность Ф. Фукуяме принесла статья "Конец истории?" (1989), впоследствии переработанная в книгу "Конец истории или последний человек" (1992). В ней разрабатывается концепция единственного магистрального пути человечества по образцу демократического общества американского типа. По мнению автора, с распадом мировой системы социализма исчезло последнее серьезное препятствие, мешавшее миру добровольно выбирать ценности западной демократии. Нынешнее беспрепятственное распространение либеральных демократий во всем мире может стать конечной точкой социокультурной эволюции человечества и наконец-то получит реальный шанс на осуществление старинная идея мирового правительства, способного наводить и поддерживать порядок в мировом масштабе.
Основные труды на русском языке: "Конец истории?"; "Конец истории и последний человек"; "Сильное государство: Управление и мировой порядок в XXI веке".
Наблюдая, как разворачиваются события в последнее десятилетие или около того, трудно избавиться от ощущения, что во всемирной истории происходит нечто фундаментальное. В прошлом году появилась масса статей, в которых был провозглашён конец холодной войны и наступление "мира". В большинстве этих материалов, впрочем, нет концепции, которая позволяла бы отделять существенное от случайного; они поверхностны. Так что если бы вдруг г-н Горбачев был изгнан из Кремля, а некий новый аятолла – возвестил 1000-летнее царство, эти же комментаторы кинулись бы с новостями о возрождении эры конфликтов.
И все же растет понимание того, что идущий процесс имеет фундаментальный характер, внося связь и порядок в текущие события. На наших главах в двадцатом веке мир был охвачен пароксизмом идеологического насилия, когда либерализму пришлось бороться сначала с остатками абсолютизма, затем с большевизмом и фашизмом и, наконец, с новейшим марксизмом, грозившим втянуть нас в апокалипсис ядерной войны. Но этот век, вначале столь уверенный в триумфе западной либеральной демократии, возвращается теперь, под конец, к тому, с чего начал: не к предсказывавшемуся еще недавно "концу идеологии" или конвергенции капитализма и социализма, а к неоспоримой победе экономического и политического либерализма.
Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив. В последнее десятилетие изменилась интеллектуальная атмосфера крупнейших коммунистических стран, в них начались важные реформы. Этот феномен выходит за рамки высокой политики, его можно наблюдать и в широком распространении западной потребительской культуры, в самых разнообразных ее видах: это крестьянские рынки и цветные телевизоры – в нынешнем Китае вездесущие; открытые в прошлом году в Москве кооперативные рестораны и магазины одежды; переложенный на японский лад Бетховен в токийских лавках; и рок-музыка, которой с равным удовольствием внимают в Праге, Рангуне и Тегеране.
То, чему мы, вероятно, свидетели, – не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления. Это не означает, что в дальнейшем никаких событий происходить не будет и страницы ежегодных обзоров "Форин Афферз" по международным отношениям будут пустовать, – ведь либерализм победил пока только в сфере идей, сознания; в реальном, материальном мире до победы еще далеко. Однако имеются серьезные основания считать, что именно этот, идеальный мир и определит в конечном счете мир материальный. [...]
Поскольку само человеческое восприятие материального мира обусловлено осознанием этого мира, имеющим место в истории, то и материальный мир вполне может оказывать влияние на жизнеспособность конкретного состояния сознания. В частности, впечатляющее материальное изобилие в развитых либеральных экономиках и на их основе – бесконечно разнообразная культура потребления, видимо, питают и поддерживают либерализм в политической сфере. Согласно материалистическому детерминизму, либеральная экономика неизбежно порождает и либеральную политику. Я же, наоборот, считаю, что и экономика и политика предполагают автономное предшествующее им состояние сознания, благодаря которому они только и возможны. Состояние сознания, благоприятствующее либерализму, в конце истории стабилизируется, если оно обеспечено упомянутым изобилием. Мы могли бы резюмировать: общечеловеческое государство – это либеральная демократия в политической сфере, сочетающаяся с видео и стерео в свободной продаже – в сфере экономики. [...]
Действительно ли мы подошли к концу истории? Другими словами, существуют ли еще какие-то фундаментальные "противоречия", разрешить которые современный либерализм бессилен, но которые разрешались бы в рамках некоего альтернативного политико-экономического устройства? Поскольку мы исходим из идеалистических посылок, то должны искать ответ в сфере идеологии и сознания. Мы не будем разбирать все вызовы либерализму, исходящие в том числе и от всяких чокнутых мессий; нас будет интересовать лишь то, что воплощено в значимых социальных и политических силах и движениях и является частью мировой истории. Неважно, какие там еще мысли приходят в голову жителям Албании или Буркина-Фасо; интересно лишь то, что можно было бы назвать общим для всего человечества идеологическим фондом.
В уходящем столетии либерализму были брошены два главных вызова – фашизм [...] и коммунизм. Согласно первому, политическая слабость Запада, его материализм, моральное разложение, утеря единства суть фундаментальные противоречия либеральных обществ; разрешить их могли бы, с его точки зрения, только сильное государство и "новый человек", опирающиеся на идею национальной исключительности. Как жизнеспособная идеология фашизм был сокрушен Второй мировой войной. Это, конечно, было весьма материальное поражение, но оно оказалось также и поражением идеи. Фашизм был сокрушен не моральным отвращением, ибо многие относились к нему с одобрением, пока видели в нем веяние будущего; сама идея потерпела неудачу. После войны люди стали думать, что германский фашизм, как и другие европейские и азиатские его варианты, был обречен на гибель. Каких-либо материальных причин, исключавших появление после войны новых фашистских движений в других регионах, не было; все заключалось в том, что экспансионистский ультранационализм, обещая бесконечные конфликты и в конечном итоге военную катастрофу, лишился всякой привлекательности. Под руинами рейхсканцелярии, как и под атомными бомбами, сброшенными на Хиросиму и Нагасаки, эта идеология погибла не только материально, но и на уровне сознания; и все протофашистские движения, порожденные германским и японским примером, такие как перонизм в Аргентине или Индийская национальная армия Сабхаса Чандры Боса, после войны зачахли.
Гораздо более серьезным был идеологический вызов, брошенный либерализму второй великой альтернативой, коммунизмом. Маркс утверждал, на гегелевском языке, что либеральному обществу присуще фундаментальное неразрешимое противоречие: это – противоречие между трудом и капиталом. Впоследствии оно служило главным обвинением против либерализма. Разумеется, классовый вопрос успешно решен Западом. Как отмечал (в числе прочих) Кожев, современный американский эгалитаризм и представляет собой то бесклассовое общество, которое провидел Маркс. Это не означает, что в Соединенных Штатах нет богатых и бедных или что разрыв между ними в последние годы не увеличился. Однако корни экономического неравенства – не в правовой и социальной структуре нашего общества, которое остается фундаментально эгалитарным и умеренно перераспределительным; дело скорее в культурных и социальных характеристиках составляющих его групп, доставшихся по наследству от прошлого. Негритянская проблема в Соединенных Штатах – продукт нс либерализма, но рабства, сохранявшегося еще долгое время после того, как было формально отменено.
Поскольку классовый вопрос отошел на второй план, привлекательность коммунизма в западном мире – это можно утверждать смело – сегодня находится на самом низком уровне со времени окончания Первой мировой войны. Судить об этом можно по чему угодно: по сокращающейся численности членов и избирателей главных европейских коммунистических партий и их открыто ревизионистским программам; по успеху на выборах консервативных партий в Великобритании и ФРГ, Соединенных Штатах и Японии, выступающих за рынок и против этатизма; по интеллектуальному климату, наиболее "продвинутые" представители которого уже не верят, что буржуазное общество должно быть наконец преодолено. Это не значит, что в ряде отношений взгляды прогрессивных интеллектуалов в западных странах не являются глубоко патологичными. Однако те, кто считает, что будущее за социализмом, слишком стары или слишком маргинальны для реального политического сознания своих обществ. [...]
Допустим на мгновение, что фашизма и коммунизма не существует: остаются ли у либерализма еще какие-нибудь идеологические конкуренты? Или иначе: имеются ли в либеральном обществе какие-то неразрешимые в его рамках противоречия? Напрашиваются две возможности: религия и национализм.
Все отмечают в последнее время подъем религиозного фундаментализма в рамках христианской и мусульманской традиций. Некоторые склонны полагать, что оживление религии свидетельствует о том, что люди глубоко несчастны от безличия и духовной пустоты либеральных потребительских обществ. Однако хотя пустота и имеется и это, конечно, идеологический дефект либерализма, из этого не следует, что нашей перспективой становится религия [...]. Вовсе не очевидно и то, что этот дефект устраним политическими средствами. Ведь сам либерализм появился тогда, когда основанные на религии общества, не столковавшись по вопросу о благой жизни, обнаружили свою неспособность обеспечить даже минимальные условия для мира и стабильности. Теократическое государство в качестве политической альтернативы либерализму и коммунизму предлагается сегодня только исламом. Однако эта доктрина малопривлекательна для немусульман, и трудно себе представить, чтобы это движение получило какое-либо распространение. Другие, менее организованные религиозные импульсы с успехом удовлетворяются в сфере частной жизни, допускаемой либеральным обществом.
Еще одно "противоречие", потенциально неразрешимое в рамках либерализма, – это национализм и иные формы расового и этнического сознания. И действительно, значительное число конфликтов со времени битвы при Йене было вызвано национализмом. Две чудовищные мировые войны в этом столетии порождены национализмом в различных его обличьях; и если эти страсти были до какой-то степени погашены в послевоенной Европе, то они все еще чрезвычайно сильны в третьем мире. Национализм представлял опасность для либерализма в Германии, и он продолжает грозить ему в таких изолированных частях "постисторической" Европы, как Северная Ирландия.
Неясно, однако, действительно ли национализм является неразрешимым для либерализма противоречием. Во-первых, национализм неоднороден, это не одно, а несколько различных явлений – от умеренной культурной ностальгии до высокоорганизованного и тщательно разработанного национал-социализма. Только систематические национализмы последнего рода могут формально считаться идеологиями, сопоставимыми с либерализмом или коммунизмом. Подавляющее большинство националистических движений в мире не имеет политической программы и сводится к стремлению обрести независимость от какой-то группы или народа, нс предлагая при этом сколько-нибудь продуманных проектов социально- экономической организации. Как таковые, они совместимы с доктринами и идеологиями, в которых подобные проекты имеются. Хотя они и могут представлять собой источник конфликта для либеральных обществ, этот конфликт вытекает не из либерализма, а скорее из того факта, что этот либерализм осуществлен не полностью. Конечно, в значительной мере этническую и националистическую напряженность можно объяснить тем, что народы вынуждены жить в недемократических политических системах, которых сами не выбирали.
Нельзя исключить того, что внезапно могут появиться новые идеологии или не замеченные ранее противоречия (хотя современный мир, по-видимому, подтверждает, что фундаментальные принципы социально- политической организации не так уж изменились с 1806 г.). Впоследствии многие войны и революции совершались во имя идеологий, провозглашавших себя более передовыми, чем либерализм, но история в конце концов разоблачила эти претензии. [...]
Конец истории печален. Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, – вместо всего этого – экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории. Я ощущаю в самом себе и замечаю в окружающих ностальгию по тому времени, когда история существовала. Какое-то время эта ностальгия все еще будет питать соперничество и конфликт. Признавая неизбежность постисторического мира, я испытываю самые противоречивые чувства к цивилизации, созданной в Европе после 1945 года, с ее североатлантической и азиатской ветвями. Быть может, именно эта перспектива многовековой скуки вынудит историю взять еще один, новый старт?
- Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134–148. URL: politnauka.org/library/dem/fukuyama-endofhistory.php
