Мариино стояние. Житие прп. Марии Египетской. Икона и краткая история земной жизни Сколько мужчин было у марии египетской

Среди святых икон, глядящих на нас со стен православных храмов, есть одна, на которой невольно останавливается взгляд. На ней изображена фигура женщины. Её худое, измождённое тело закутано старым плащом. Смуглая, почти чёрная от загара кожа женщины опалена солнцем пустыни. В её руках крест, сделанный из сухих стеблей тростника. Это величайшая христианская святая, ставшая символом покаяния, ― преподобная Мария Египетская. Икона передаёт нам её строгие, аскетические черты.

Греховная жизнь молодой Марии

О жизни и подвигах преподобной поведал миру святой старец Зосима. Волею Божьей он повстречал её в глубине пустыни, куда и сам отправился, чтобы вдали от мира провести Великую четыредесятницу в посте и молитве. Там, на выжженной солнцем земле, ему была явлена святая Мария Египетская. Икона преподобной часто изображает эту встречу. Ему она исповедалась, рассказав удивительную историю своей жизни.

Родилась она в конце V века в Египте. Но уж так получилось, что в юности своей Мария была далека от беспрекословного соблюдения заповедей Божьих. Более того, необузданные страсти и отсутствие умных и благочестивых наставников превратили молодую девушку в сосуд греха. Ей было всего двенадцать лет, когда она, покинув родительский дом в Александрии, оказалась предоставленной самой себе в мире, полном порока и соблазнов. И пагубные последствия не заставили себя ждать.

Очень скоро Мария предалась необузданному разврату. Цель её жизни свелась к тому, чтобы соблазнить и вовлечь в пагубный грех как можно больше мужчин. По её собственным признаниям, она никогда не брала с них денег. Напротив, на жизнь Мария зарабатывала честным трудом. Разврат не был её источником дохода ― он был смыслом её жизни. Так продолжалось 17 лет.

Переломный момент в жизни Марии

Но вот однажды произошло событие, в корне изменившее весь образ жизни молодой грешницы. Приближался Святого Креста, и из Египта в Иерусалим отправлялось большое количество паломников. Путь их лежал по морю. Мария в числе прочих поднялась на корабль, но не для того, чтобы поклониться в святой земле Животворящему Древу, а чтобы во время долгого морского пути всласть предаться распутству с изнывающими от скуки мужчинами. Так она и оказалась в святом городе.

В храме Мария смешалась с толпой и вместе с другими паломниками стала продвигаться к святыне, как вдруг неведомая сила преградила ей путь и отбросила назад. Грешница пыталась повторить попытку, но каждый раз происходило то же самое. Наконец поняв, что это Божественная сила за грехи не пускает её в храм, Мария исполнилась глубочайшего раскаяния, била себя руками в грудь и в слезах молила о прощении перед которую увидела перед собой. Молитва её была услышана, и Пресвятая Богородица указала девушке путь к её спасению: Мария должна была перейти на другой берег Иордана и удалиться в пустыню для покаяния и познания Бога.

Жизнь в пустыне

С этого времени Мария умерла для мира. Удалившись в пустыню, она вела тяжелейшую аскетическую жизнь. Так, из прежней распутницы родилась преподобная Мария Египетская. Икона обычно представляет её именно в годы лишений и тягот отшельнической жизни. Взятый с собой ничтожный запас хлеба скоро кончился, и святая питалась кореньями и тем, что удавалось найти в иссушённой солнцем пустыне. Её одежда со временем истлела на ней, и она оставалась нагой. Мария терпела муки от зноя и от холода. Так прошло сорок семь лет.

Однажды в пустыне она встретила старого монаха, на время удалившегося от мира для молитв и поста. Это был иеромонах, то есть служитель, имеющий сан священника. Прикрыв наготу, Мария исповедалась ему, рассказав историю своего падения и покаяния. Этот монах и был тем самым Зосимой, поведавшим миру о её жизни. Через годы и он сам будет причислен к святым.

Зосима рассказывал братии своего монастыря о прозорливости святой Марии, о её способности видеть будущее. Годы, проведённые в покаянной молитве, преобразили не только душу, но и тело. Мария Египетская, икона которой представляет её идущей по воде, приобрела свойства, близкие тем, что имела плоть воскресшего Христа. Она действительно могла идти по воде и во время молитвы на локоть поднималась над землёй.

Причащение Святых Даров

Зосима по просьбе Марии встретился с ней через год, принеся с собой преждеосвящённые Святые Дары и причастил её. Это единственный раз, когда вкусила Тела и Крови Господней святая Мария Египетская. Икона, фото которой перед вами, изображает как раз этот момент. Расставаясь, она просила прийти к ней в пустыню через пять лет.

Святой Зосима исполнил её просьбу, но, придя, обрёл лишь её бездыханное тело. Он хотел предать земле её останки, но твёрдый и каменистый грунт пустыни не поддавался его старческим рукам. Тогда Господь явил чудо ― на помощь святому пришёл лев. Дикий зверь лапами выкопал могилу, куда и опустили мощи праведницы. Ещё одна икона Марии Египетской (фото сделано именно с неё) завершает статью. Это и есть эпизод оплакивания и погребения святой.

Беспредельность Божьего милосердия

Милосердие Господне всеобъемлюще. Нет такого греха, который бы превзошёл Его любовь к людям. Недаром Господа величают Добрым Пастырем. Ни одна заблудшая овца не окажется брошенной на погибель.

Отец Небесный сделает всё для её обращения на путь истинный. Важно лишь желание очиститься и глубокое покаяние. Христианство являет множество таких примеров. Наиболее яркие среди них ― Мария Магдалина, Благоразумный разбойник и, конечно, Мария Египетская, икона, молитва, и житие которой указали многим путь из тьмы греха к свету праведности.

– это святая христианской религии. Она является покровительницей кающихся девушек . Первая история жизни Марии была издана Софронием Иерусалимским, а большинство информации из жизни Марии Египетской оказалось перенесено в средневековые легенды про Марию Магдалину .

В статье вы увидете иконы Марии Египетской, а также Мария Египетская фото, узнаете, в какой день чтится память святой.

Одноклассники

Праведная жизнь

Мария выполняла свои клятвы и начала совсем другую жизнь. Из Иерусалима она ушла в безлюдную и угрюмую пустыню Иордании и там около 50 лет провела в полном одиночестве, в и в сильной молитве.

Так тщательными и регулярными подвигами Мария Египетская смогла убрать грехи и проступки и сделала сердце и душу свою настоящим святым храмом для Святого Духа.

Старец Зосима, который находился на территории Иорданской пустыни при монастыре св. Иоанна Предтечи, удвоил свою веру в Господа, когда повстречал в пустыне святую Марию. В это время Мария Египетская была уже в преклонном возрасте. Он удивился её необычной святостьи и дару предвиденья.

Один раз он повидал её в процессе молитвы как бы возвысившейся над поверхностью земли, а в следующий раз, когда она направлялась через реку Иордан, шла она в это время будто по суше.

В момент расставания с Зосимой святая Мария попросила его прийти сюда снова уже через один год, чтобы совершить перед ней. Старец выполнил просьбу и ровно через заданное время вернулся и совершил причастие святой Марии. Потом, вернувшись в пустыню через ещё один год в надежде встретить святую ещё раз, он уже не застал её в живых. Старец похоронил останки св. Марии Египетской на территории пустыни. В этом ему помог сам лев, который своими сильными когтями вырыл яму для погребений тела святой провидицы. Это случилось примерно в 521 году.

Так из окутанной грехами девушки Мария с помощью Господа превратилась в великую святую и оставила после себя очень полезный пример для покаяния Господу.

Исполнив свою молитву и нужное количество поклонов до земли, старцы, попросив прощения друг у друга, начинали просить благословения у игумена и под общее пение псалма открывали ворота монастыря, чтобы после пойти в пустыню.

Каждый при этом брал с собой нужное количество еды, кто что хотел. Некоторые вообще ничего не брали с собой и употребляли в пищу одни лишь коренья. Иноки отправлялись из Иордана и располагались как можно дальше от него, чтобы не смотреть, как кто-то поститься и подвизается.

В то время, когда Великий пост подходил к концу, иноки шли обратно в Иорданский монастырь на Вербное воскресенье вместе с плодом своего делания, испытав свою душу. При всём этом никто не спрашивал у других, как они молились и совершали благие поступки.

В это время и авва Зосима по монастырским традициям перешёл через Иордан. Он жаждал пройти в пустыне как можно дальше, чтобы найти кого-то из великих святых либо старцев, спасающихся там и молящихся за единство души и тела.

Он ходил по пустыне в течение 20 дней и в один день , когда он продолжал петь псалмы уже около шести часов и творил простые молитвы, внезапно справа от себя он заметил настоящую тень человека. Ему стало страшно, так как он решил, что видит перед собой племя бесов, но, несколько раз перекрестившись, он отложил все свои страхи и, закончив одну из молитв Господу, повернулся по направлению к тени и узрел идущего через пустыню голого человека. Тело было полностью чёрным от солнечного зноя, а выгоревшие короткие волосы стали белыми, как агнчее руно. Авва Зосима стал счастлив, ведь за это время он не встречал на своём пути ни одного живого человека и даже животное, и в это же время пошёл навстречу к существу.

Но в тот же момент, как нагой человек увидел приближающегося к нему Зосиму, он стал убегать. Авва Зосима забыл и свою старость, и полную усталость, и стал двигаться всё быстрее. Но вскоре в полном изнеможении Зосима остановился у сухого ручья и стал просить в слезах уходящего человека: «Что ты убегаешь от меня, грешного старца, спасающийся в этой знойной пустыни? Постой, подожди меня, недостойного и немощного старика, и дай мне свою молитву и благословение, ради Христа, не гнушавшегося никогда и никем».

Неизвестный человек даже не обернулся, но крикнул в ответ:» Прости, авва Зосима, обратившись, явиться к лику твоему: я ведь женщина, а на мне, как ты можешь увидеть, нету никакой одежды для прикрытия наготы моей. Но если ты хочешь помолиться мне, великой грешнице, тогда кинь мне свой плащ для укрытия, чтобы я смогла подойти к тебе для твоего благословения».

«Не знала бы она моего имени, если бы святость и великие подвиги не скрывались в ней, которые даны ей от самого Христа», решил Зосима и поспешил исполнить данное ему требование.

Прикрывшись под плащом, святая обратилась к Зосиму: «Что решил ты, Зосима, разговаривать со мной, женщиной полной грехов и немудрой на слово? Чему ты хочешь научиться от меня и, не жалея своих трудов и сил, потратить на меня столько своего времени?» Он же в это время, преклонив колена, начал простить у неё благословения . В этот же момент и святая преклонилось перед ним, и долго они просили друг друга: «Благослови». В конце концов святая сказала: «Авва Зосима, тебе подобает благословение и молитва, так как ты почтён самим саном пресвитерским и долгое время, предстоя перед алтарём Христа, приносишь Всевышнему большие дары».

Эти слова ещё больше стали страшны для Зосимы. После преподобная произнесла: «Благословен Бог, хотящий спасения всем людям на земле». Авва ответил на это: . И они одновременно поднялись с поверхности земли. Подвижница ещё раз спросила у Зосимы: «Для чего ты пришёл сюда, ко мне, грешнице, в которой не имеется никакой добродетельной силы? Хотя, видно, благодать Святого Духа наставила тебя совершить одну церковную службу, которая нужна для моей души. Скажи мне сначала, авва, как проживают христиане, как они растут и совершают благоденствия святые, находящиеся в Божией Церкви?».

Авва Зосима говорил ей:« Вашими сильными молитвами Бог подарил Церкви и всем нам настоящий и праведный мир. Но услышь и ты недостойного старика, моя мать, помолись ради Христа за все народы и за меня, грешного, ибо только тогда это хождение принесёт настоящие плоды».

Святая ответила: «Тебе скорее нужно, авва Зосима, имея чин священного характера, молить Господа за меня и окружающих. На это тебе и присвоен сан. Хотя, всё веленное мне тобою будет охотно совершено ради послушания истине и от самого чистого моего сердца».

Сказав эти слова, святая повернулась в сторону востока и, возведя ввысь руки, начала тихонько молиться. Старец заметил, как святая поднялась на воздух на целый локоть от поверхности земли. От этого странного и необычного события Зосима упал на колени, начал усердно молиться и не смел сказать ничего, кроме, Господи, помилуй!

Ему пришло в душу сомнение – не призрак ли это вводит его в какой-то соблазн и наставляет на грех? Святая подвижница, обернувшись, подняла его с земли и ответила: «Что тебя, Зосима, так смущают добрые промыслы? Я вовсе не призрак. Я просто женщина, недостойная и полная грехов, хотя и обрела святое ».

Сказав эти слова, она предала себя Крестом. Видя и слыша эти речи, старец упал весь в слезах к ногам подвижницы: «Умоляю тебя Христом, Нашим Владыкой, не таи от меня своей святой жизни, но повествуй её всю, чтобы сделать явным всем явление Божие. Ибо вера Владыке Богу моему, вижу, и ты им живёшь, именно для этого и я был послан в эту пустыню, чтобы все твои подвижнические деяния сделали Бога явным для всего мира».

Заключение

Так ли это на самом деле, решать только вам. Но в любом случае, религия, а также психология утверждают, чтобы исключить чувства вины и греха, нужно по-настоящему пожелать этого и признать себя виновным , а также следует постараться сделать всё возможное, чтобы избавиться от чувств вредоносных последствий. День памяти Марии отмечается 1 апреля по традициям православной церкви.

Великим постом слова о Марии Египетской обязательно звучат в храмах. Как правило, говорится о ее обращении от греха, о долгом покаянии в пустыни. Но одно слово о ней запоминается как-то особенно, оно сродни хорошему иконописному образу. Это проповедь свмч. Серафима (Чичагова) «О призыве Божием». Наверное, не все знают об этом наставлении, поскольку имя Преподобной Марии не вынесено в его заглавие, но посвящено оно большей частью этой святой. И вот, в нем есть строка, емкая и глубокая, передающая суть ее истории и одновременно позволяющая увидеть известное, как будто, в первый раз, уже не как цепочку событий, а как истинное чудо, совершенное Богом. Вот что говорит свмч. Серафим: «…по прошествии 47 лет старец-инок Зосима однажды встретил ее в пустыне ночью, эту - из великих грешниц - великую праведницу…» .

Обычно о преп. Марии Египетской говорят как о «помилованной» Богом, и это верно. Но так почувствовать и передать безмерность милосердия Божия удается не часто. Ведь что означают слова свмч. Серафима, что увидел он? - Да то, что прошлого Преподобной Марии просто нет … Нет блудницы. Есть величайшая святая! Та, что вошла в рай вместе с девами.

В отношении греха «долгопомнящими» являются только человеческая душа и человеческое суждение. Божия мера иная. Для Христа нет «оставивших Его» апостолов, нет «отрекшегося от Него» Петра, нет «сочувствовавшего избиению архидиакона Стефана» Павла, а есть лишь ученики и первоверховные апостолы Петр и Павел. Истинное прощение, то, которому и научает нас Господь, бывает полным, навсегда изглаживающим то, что было вчера. Оно-то и делает возможным переход кающегося человека в иное состояние; переход, который может показаться «немыслимым», «слишком щедрым» и едва ли не «мифическим» для души скупящейся: из великих грешниц - великая праведница! «Да как так?! Ведь она…» или: «Ладно, пусть она - святая, но какой страшный пример, однако!»

Да не покажется все это утрированием или сомнительным смещением акцентов. Однажды мне пришлось услышать в замечательной проповеди о моей святой слова неожиданные и, видимо, поспешные: «Сколько теперь в России таких вот «Марий Египетских»!» - «Сколько?» - хотелось спросить… Боль священника, принимающего сотни, если не тысячи исповедей и еще больше переживающего за тех, кто так и не доходит до аналоя, была понятна. Это был прорвавшийся наружу «крик». Но дело-то как раз в том, что «Марий Египетских» нет… Нет покаяния, способного вывести человека вот так, на сорок семь лет в пустыню за Иордан, поставить его на путь подвижнический, на путь крайней аскезы! И дело даже не в этом, а в том, что освятившаяся Мария, которую преп. Зосима называет «сокровищем» , благословение которой он почитает для себя великой радостью и которую он страшится… не увидеть еще раз, не может быть «типизирована» даже в малой мере как «пример для неподражания». Почему? Именно потому, что уже нет ее прошлого .

Что поражает в ее житии? Совершенное бесстрастие, с которым она «отдает» Богу при свидетельстве исповедающего ее иерея свои грехи, сама ее исповедь, обращенная и к нам. (Христиане первых веков каялись открыто.) В ней нет ни малейшего оттенка самооправдания или, напротив, болезненности. Все совершенно, до конца, «до дна» осознанно, оплакано и изжито… Она лишь снимает с души прошлые страсти, чуть не погубившие ее, как «ветошь», которая… давно не властна над ней.

При этом покаяние Марии Египетской перед священником, то есть по правилам Церкви, не имеет ничего общего с равнодушием. Она еще раз глубоко переживает события почти полувековой давности. И преподобный Зосима с трепетом принимал исповедь… от святой.

И так, через слово свмч. Серафима (Чичагова), житие преп. Марии открывается как устроенное Богом дело спасения человека , начавшееся еще до его обращения, помимо его воли , через внешне, казалось бы, «случайные», обстоятельства, приведшие заблудившуюся душу к подножию Креста Господня.

Красавица

…Иерусалим готовился к празднику Воздвижения Креста Господня. Множество паломников двигались по узким улочкам, чтобы приложиться к величайшей святыне - найденному царицей Еленой Кресту Спасителя. Но даже в этой пестроте обращала на себя внимание одна египтянка. Смуглая, гибкая, как лента, с быстрым взглядом и порывистыми движениями, она не походила на христианок. Во всем ее облике чувствовалась горделивость. Она явно знала цену своей замечательной красоте.

Когда отворились ворота храма, египтянка из любопытства решила идти со всеми. После многих усилий она приблизилась к дверям храмового притвора.

Со всех сторон от нее народ свободно проникал внутрь, она же оставалась на том же месте. Попытки встать в другой поток не принесли результата. Ее попросту отбрасывало, как песчинку волной. Всякий раз, когда она после долгих усилий в изнеможении достигала порога храма, происходило движение, увлекавшее ее далеко назад. Так продолжалось долгое время. Египтянка приуныла. Наконец, обессилев совершенно, она прислонилась к стене притвора. И здесь Мария Египетская вдруг ясно поняла, что все произошедшее с ней не случайно: ее не допускает Сам Господь. Чувство это было явным и таким острым, что от ужаса в ней заговорила совесть; будто вспышка озарила всю ее жизнь.

Окольные пути

Подростком, едва сформировавшейся девушкой, она сбежала от родителей и за семнадцать лет ни разу не подумала обратиться назад. В той жизни все было слишком «прозаично», новая же, хозяйкой которой она себя ощущала, обещала свободу и счастье. Все эти годы ее, как бич, гнала постыдная страсть.

Не корысть и не бедность заставляли Марию Египетскую жить среди падших, а порок, подчинивший ее волю совершенно. Поводом, началом ко всему послужила гордость от сознания своей молодости и редкой красоты. В Иерусалим ее привело отнюдь не желание поклониться святым местам, и на корабль-то, плывший из Александрии, она попала случайно, не имея ни определенных планов, ни обязанностей, способных удержать человека на одном месте. Ее привлекла возможность повеселиться там, где было множество молодых людей. Ни место, куда направлялось египетское судно, ни окружение паломников не остановили ее. И только в эту минуту, в притворе, она впервые ужаснулась себе от того, что поняла: Бог ее видит.

Изумленная явным знаком Божия противления и сама увидевшая себя отнюдь не прекрасной, а, напротив, нечистой и недостойной, она заплакала все сильнее и сильнее, до отчаяния. И тут взгляд Марии Египетской упал на икону Божией Матери.

«Покров» грешных

Как противоположность ей самой - с образа сияла кроткая, одухотворенная красота. Взгляд Девы Марии, живой, проникавший в душу и различавший ее движения, поразил египтянку, а полуулыбка Матери Христа подала робкую надежду. И тогда она припала к Богородице, как к единственной, Кто, вопреки всему, непонятно, необъяснимо не гнушается ею… Несвязными, сбивчивыми были ее слова, прерывавшиеся рыданиями. Она просила только об одном - не отвергать ее до конца, если возможно, просить для нее прощения у Бога, помочь ей подняться, дать еще время для искупления прошлой оскверненной жизни. Как мать умеет понять невнятный лепет ребенка, так распознаёт Богоматерь движения в христианской душе. А еще через некоторое время, уже ясно почувствовав милость Богородицы, Ее отзывчивость и святое заступление, египтянка уже не как «чужая», «отвергнутая», а как дитя, нашедшееся, наконец, и ободряемое родителями, свободно прошла сквозь множество народа и не склонилась, а упала возле Распятия на Голгофе. В эту минуту она скорее чувствовала, чем осознавала, что уже искуплена и прощена , что на этом самом месте Господь понес все ее грехи. Надо только отречься от прежней жизни и стать достойной Его, не предать и не забыть этого уже никогда…

Долго молилась она еще перед иконой Богоматери, благодаря свою Заступницу и Поручительницу и обещая исправить жизнь, пока не услышала голос: «Если перейдешь через Иордан, то найдешь себе полное упокоение».

Уповая на помощь Богоматери и все еще видя перед собой Ее Лик, египтянка, не теряя молитвы, как нити, соединившей ее с Небом, целый день без отдыха шла к Иордану. Случайный прохожий, увидев лицо, распухшее от слез, подал ей три монеты, на которые она купила себе три хлеба. Помолившись в церкви Святого Пророка и Крестителя Господня Иоанна, умывшись в Иордане, она вернулась в храм, чтобы причаститься Святых Христовых Тайн. Сон на голой земле не показался ей утомительным. Чуть свет, отыскав брошенную лодку, она переправилась на другой берег. Перед ней была безлюдная пустыня. Затем она скрылась от человеческих глаз… Старое платье, да два с половиной хлеба в руках…

В далёкие времена, когда в Палестине, на берегах реки Иордан стояло множество мужских и женских монастырей, в одной из этих святых обителей жил старый монах Зосима. Он принял иноческий постриг ещё в ранней юности и всю жизнь провёл в монашеских подвигах: посте, трудах и молитве. Своим благочестием Зосима превзошёл всех окружавших его монахов. Из-за этого ему было очень трудно хранить свою душу в смирении, считать себя грешником и не превозноситься над другими людьми. Зосима боролся с гордостными мыслями, но они не давали ему покоя. Господь помиловал Своего верного раба и избавил его от опасного искушения; ведь гордость - это страшный грех, и человек, который поверил в то, что он лучше других, может в один момент потерять помощь Божью и потом впасть в страшные преступления. Бог послал к монаху Своего Ангела.

- Зосима! - Обратился небесный вестник к старцу, - ты всю жизнь служил Богу и усердно трудился, но никто из людей не может сказать, что он достиг духовного совершенства. Есть подвиги, о которых ты даже не слышал, и они труднее совершённых тобою. Чтобы узнать, какие разные пути ведут людей ко спасению, оставь обитель твою и иди в монастырь, который расположен на самом берегу Иордана.

Божий служитель послушался ангельского повеления и отправился в указанную ему обитель. Он поселился там и прожил до начала Великого поста. В этом монастыре был обычай: в первую неделю Святой Четыредесятницы (как иначе называется Великий пост) все иноки причащались Святых Христовых Тайн, а затем уходили в расположенную на другом берегу Иордана пустыню. Монахи разбредались по выжженому солнцем простору так далеко, что не видели ни друг друга, ни монастыря, ни края пустыни и в полном одиночестве проводили весь пост. Они почти ничего не ели, жили под открытым небом и непрестанно молились. Так сурово проводили иноки почти сорок дней, а к празднику Вербного Воскресенья возвращались в свою обитель.

Последовал обычаю и Зосима. Он взял с собой немного воды и пищи и, усердно помолившись, пошёл вглубь каменистой пустыни. Солнце нещадно палило подвижника, а налетавший временами ветер бросал ему в лицо горсти мелкого сухого песка, но старец, молясь про себя Богу, продолжал путь. Так шёл он целых двадцать дней, останавливаясь по временам, чтобы совершить положенные молитвы. Ел он очень мало, спал на камнях… Зосима хотел зайти в самую глубину пустыни, туда, куда не добираются даже иноки иорданского монастыря. «Может быть, - думал монах, - там я встречу подвижников, показать которых обещал мне через ангела Господь…»И надежда старца не осталась тщетной.

Солнце стояло в зените, ярко сияя на бледно-голубом небе и окрашивая в светлые тона серые пустынные камни. Зосима остановился близ устья высохшего ручья и начал читать молитвы. Вдруг ему показалось, что справа от него мелькнула человеческая тень. Монах осенил себя крестом. «Откуда тут люди, - подумал он, - скорее всего, это бес показывает мне небылицы». Закончив молиться, старец обернулся туда, где видел тень и замер в изумлении. В нескольких десятков метров от него стоял обнажённый человек, необычайно худой и тёмный от загара. Волосы незнакомца спускались только до плеч и были белее снега. Зосима быстро пошёл навстречу человеку, но тот, увидев, что монах заметил его, бросился бежать. Старец поспешил вдогонку.

- Стой, раб Божий, не убегай от меня! - Кричал он, но незнакомец не останавливался. Наконец, потеряв силы, Зосима стал со слезами умолять пустынника прекратить убегать от него. Тогда беглец остановился и крикнул старцу:

- Отец Зосима, прости меня! Я не могу позволить тебе подойти ко мне поближе, потому что я - женщина и, как ты видишь, совсем не имею, чем прикрыть свою наготу. Если ты хочешь преподать мне, грешной, благословение - брось мне свой плащ и отвернись. Тогда я смогу приблизиться к тебе.

Зосима выполнил просьбу незнакомки и она, одевшись, подошла к нему.

- Зачем ты, отец Зосима, хотел видеть меня, грешную женщину? - Спросила пустынница. - Ты надеешься услышать от меня что-то полезное для души, научиться чему-нибудь?

Монах, поражённый прозорливостью неизвестной - ведь она назвала его по имени и узнала, для чего он пришёл в далёкую пустыню - пал ниц и стал просить подвижницу благословить его. Женщина также опустилась на колени и склонила голову к земле.

- Это ты благослови меня, отче! - Отвечала она.

Так подвижники лежали довольно долго, потому что никто не хотел признать себя старшим и преподать благословение другому.

- Отец Зосима, - говорила пустынница, - тебе подобает благословить меня, потому что ты - священник и многие годы предстоишь перед Божьим алтарём!

- О, духовная мать! - Смиренно возражал ей старец, - ты почтена от Господа великой благодатью: ты никогда раньше не видела меня, но называешь по имени и знаешь, что я священник! Это ты должна благословить меня!

Наконец, тронутая настойчивостью подвижника, пустынница произнесла:

- Благословен Бог, желающий спасения душам человеческим!

- Аминь. - Ответил Зосима и оба поднялись с земли.

- Человек Божий! - Произнесла незнакомка, - Скажи мне, как теперь живут христиане?

- Вашими молитвами, - ответствовал старец, - Бог даровал своим людям прочный мир. Помолись обо мне, раба Божия, чтобы моё странствование по пустыне принесло мне духовную пользу и было угодно Богу.

- Я недостойна молиться о тебе, - смиренно ответила пустынница, - но выполню твою просьбу, послушаюсь тебя, как старшего.

Она повернулась к востоку и, воздев руки к небу, начала тихо молиться. Зосима стоял за спиной пустынницы, в благоговейном трепете опустив глаза к земле. Некоторое время спустя, он взглянул на подвижницу и вдруг увидел, что та стоит на воздухе, не касаясь ногами каменистой почвы.

- Господи, помилуй! - В страхе прошептал старец и пал ниц. «А может быть, это не живой человек, а привидение, дух?» - мелькнуло в его уме. В этот момент незнакомка обернулась к монаху и подняла его с колен.

- Отец Зосима! - Проговорила она, - зачем ты смущаешься мыслью, что я - бесплотный дух? Я - всего лишь грешная женщина! - С этими словами она неспешно перекрестилась и произнесла - да избавит нас Бог от лукавого и всех козней его, ибо сильно нападает он на нас!

Услышав эти слова, старец до земли поклонился пустыннице и начал умолять её:

- Заклинаю тебя именем Создателя, ради Которого ты ушла в пустыню, расскажи мне о твоей Богоугодной жизни! Сам Господь привёл меня к тебе, чтобы ты поведала мне о своих подвигах!

- Прости меня, отец, - грустно склонила голову подвижница, - мне стыдно рассказывать о своей грешной жизни. Если я начну говорить о ней, ты в ужасе убежишь от меня, как от ядовитой змеи! Но, если ты хочешь, я открою перед тобой свою нечистую душу, а ты помолись обо мне.

И женщина начала свой рассказ.

- Я родилась в Египте, в одном небольшом селении. Родители мои были христианами и крестили меня в церкви. Но я не слушалась отца и мать. Мне казалось, что они живут бедно и скучно, слишком много трудятся. А я хотела другой жизни, искала беззаботного веселья и совсем не думала о спасении своей души. Я много огорчала своих родителей и не жалела их. Когда мне исполнилось двенадцать лет, я убежала из дома и пришла в богатый город Александрию. Там я стала жить так, как мне хотелось: веселилась с нецеломудренными юношами, пила вино, пела грешные песни… Мне казалось, что это и есть счастье. Так я прожила, - страшно подумать! - целых семнадцать лет! Однажды я увидела множество людей, которые шли в порт и садились там на большой корабль. «Куда вы собираетесь плыть?» - спросила я у них. - «Мы едем в святой город Иерусалим, на праздник воздвижения Креста на котором был распят Сам Христос!» - ответили мне. Я спросила: «А можно мне отправиться с вами?» - вовсе не думая о том, чтобы поклониться Кресту, помолиться пострадавшему за нас Спасителю. Мне просто захотелось отправиться в неизвестные края, познакомиться с новыми людьми… Познакомиться, чтобы научить их бесстыдно веселиться вместе со мной… «Поезжай, если у тебя есть деньги, чтобы заплатить за дорогу!» - сказали мне корабельщики. - «У меня ничего нет. - Дерзко ответила я, - но я буду развлекать вас в пути! Я умею петь, плясать… Возьмите меня с собой! Со мной вы не заскучаете!» Они засмеялись и пропустили меня на корабль…

Пустынница низко опустила голову и горько заплакала.

- Отче! - Обратилась она к Зосиме, - мне стыдно говорить о своих преступлениях! Я боюсь, что солнце не выдержит моих слов и померкнет!

- Говори, мать моя, говори! - Со слезами воскликнул Зосима, - продолжай свой поучительный рассказ!

И женщина вновь заговорила.

- Я без устали совращала на грех многих и многих людей. Немало юношей, отправившихся в путешествие для спасения своих душ, я увлекла в разврат и безумные кутежи. Но Господь терпел моё беззаконие, потому что хотел, чтобы я покаялась. И этот день настал. Когда мы приплыли в Иерусалим, наступил праздник Воздвижения Креста Господня. Я проснулась утром после проведённой в греховном веселье ночи и вышла на улицу. Все люди куда-то спешили и я последовала за ними. Сама не зная зачем, я шла по узким извилистым улицам города и, наконец, увидела двери святого храма, к которым стекались богомольцы. Я зашла в притвор и хотела вместе со всеми войти в церковь, чтобы посмотреть на её внутреннее убранство, но какая-то сила помешала мне. Люди толпились у входа и медленно исчезали внутри храма, а меня кто-то постоянно отталкивал. Я долго боролась с людским потокам, думая, что по слабости сил не могу протесниться в заветную дверь. Наконец, я так устала, что отошла в сторону и встала в углу. Всё моё тело болело, но мне почему-то очень хотелось всё-таки попасть в церковь и увидеть Крест, на котором был распят Христос. Наконец, поток богомольцев иссяк, и я осталась в притворе одна. Тогда я снова подошла к открытой двери - но словно наткнулась на невидимую стену. Тут я поняла, что не толпа мешала мне войти в Церковь, но Сам Бог запрещал мне это за мои грехи. Мне стало очень горько и я заплакала. «Все люди, - думала я, - беспрепятственно входят в Дом Господень, а я одна недостойна этого! Какая же я мерзкая!» В этот момент мне вдруг представился весь ужас того, как жила я уже много лет… Со слезами я начала бить себя в грудь и тяжко вздыхать из глубины сердца. Подняв глаза, я увидела образ Пресвятой Богородицы, висевший над входом в церковь. Пречистая строго и в то же время ласково взирала с иконы и мне показалось, что Она смотрит прямо в мою душу. «Матерь Божия! - Вырвалось из моих уст, - я понимаю, что Тебе, Чистой телом и душой неприятно, что я, блудница, обращаюсь к Тебе. Но я слышала, что Бог, Которого Ты родила, пришёл на землю для того, чтобы спасти грешников, привести их к покаянию. Приди же мне, всеми оставленной, на помощь! Я много лет грешила с разными людьми, но совсем не думала о Боге и поэтому я очень одинока… Для меня одной закрылись двери святого храма… Умоли Сына Своего, о, Царица, чтобы и я могла войти в церковь и поклониться Кресту, на котором он был распят! А я… Я обещаю тебе, что больше не буду жить, как прежде, уйду прочь от греховных соблазнов, отправлюсь туда, куда повелишь мне Ты…» Помолившись, я почувствовала в своей душе некоторое облегчение, надежду на милость Божию. С душевным трепетом я подошла ко входу в храм и, осенив себя крестным знамением, переступила порог. Благоговейный ужас охватил моё сердце. Я пала ниц и поклонилась Кресту Господню, облобызала его. «Господи! - Думала я, - как же Ты милостив! Ты не отвергаешь даже самых страшных грешников, если они каются перед Тобой!» Я подошла к образу Богоматери и, опустившись на колени, стала молиться: «Царица Небесная! Благодарю Тебя, что ты позволила мне, окаянной грешнице, прикоснуться к Честному Кресту Сына Твоего! Теперь пришло время исполнить то, что я обещала: молю Тебя, Владычица, укажи мне путь покаяния, научи, как исправить свою жизнь!» Произнеся эти слова, я услышала голос, доносившийся откуда-то издалека: «Если перейдёшь Иордан, то найдёшь покой своей душе». Я поняла, что получила ответ от Пресвятой Богородицы и воскликнула: «Пречистая, не оставь меня!» Затем быстро пошла прочь. Около церкви какой-то незнакомец дал мне три монеты и сказав: «возьми это, мать!», смешался с народом. На эти деньги я купила три больших каравая хлеба и пошла к реке.Путь до Иордана был не близок, и мне пришлось идти почти целый день. Всю дорогу я горько плакала о своих тяжких грехах и лишь закате добралась до берега. Умылась в реке, выпила воды из неё. Близ Иордана стоял небольшой храм во имя святого Иоанна Предтечи. Я помолилась в нём и причастилась Святых Христовых Тайн. Мне было надо перебраться на противоположный берег Иордана, но на реке не было ни моста, ни перевозчика. «Царица Небесная, помоги мне!» - взмолилась я и пошла вдоль заросшего тростником берега. Вдруг, у самой воды, я заметила небольшую лодку, в которой лежало длинное лёгкое весло. «Матерь Божия! - Со слезами благодарности воскликнула я, - как же быстро Ты слышишь наши молитвы!..» Благополучно переправившись через реку, я пошла вглубь пустыни. С тех пор я живу здесь совершенно одна, уповая на милость Божию ко мне, окаянной.

- Скажи мне, госпожа, сколько лет ты провела в пустыне? - Спросил потрясённый рассказом подвижницы Зосима.

- Я думаю, что с тех пор, как я перешла Иордан, прошло сорок семь лет. - Ответила старица.

- Но что же ты ела всё это время? - Изумился монах.

- Те караваи, которые я принесла из Иерусалима, я вкушала по маленькому кусочку и мне хватило их на несколько лет. Когда они закончились, я стала питаться травами и кореньями, растущими кое-где в пустыне.

- Но как - недоумевал старец, - как ты жила тут совсем одна? Неужели тебя не смущали греховные помыслы и желания, не нападали бесы?

- Ах, отче… - горестно вздохнула подвижница, - я боюсь даже вспоминать о тех страданиях, которые перенесла в первые годы своей отшельнической жизни. Я опасаюсь, что если я заговорю об этом, терзавшие меня лютые помыслы вновь вернутся и нападут на мою душу.

- Не страшись и не скрывай от меня ничего, - проговорил Зосима, я хочу знать все подробности твоей жизни, потому что она очень поучительна.

Пустынница низко склонила голову и, как бы превозмогая себя, тихо заговорила:

- Поверь мне, отец Зосима, что первые семнадцать лет, которые я провела в этих безлюдных местах, я невыразимо страдала. Мои безумные страсти нападали на меня, как дикие звери. Я ела сухой хлеб и горькие травы, а мне мучительно хотелось мяса и рыбы, ведь я привыкла к ним в Египте. Перед моими глазами вставали картины буйного веселья; я хотела выпить вина, которое очень любила… Когда я молилась, мне на ум вдруг начинали приходить непристойные песни - в Александрии я пела их каждый день… А что сказать о тоске и невыразимой тяжести, давившей по временам на мою душу?.. Казалось, мне нет спасения, наваждение никогда не кончится… Но я представляла, что Сама Богородица, Которой я обещала исправиться, смотрит на меня… Я со слезами молилась Ей, просила отогнать от меня искушение, очистить грешное сердце. Упав ниц, я не переставая молилась по многу часов; представляла, как Царица Небесная судит меня за нечистоту и неверность данному обету. Наконец, в душе моей прояснялось и на сердце водворялосьспокойствие, как бы некий чистый свет разливался вокруг… Так я прожила семнадцать лет, почти постоянно сражаясь с греховными страстями, которые когда-то сама поселила в своей душе. Пречистая Владычица помогала мне, давала силы, чтобы перенести тяжёлую борьбу. Семнадцать лет я предавалась в Александрии порочной жизни, и столько же сражалась с грехом в пустыне. А потом Господь помиловал меня и в сердце моё сошёл покой. Теперь, по милости Божьей, я не чувствую голода и жажды, не мёрзну ветреными ночами и не страдаю от полуденного зноя. А главное - страсти отступили и больше не терзают моё грешное тело и душу. Я нахожу себе пищу в надежде на спасение… Как сказано в Священном Писании: «не хлебом единым будет жив человек».

- Скажи мне, - задумчиво проговорил Зосима, - откуда ты знаешь слова святого Евангелия? Ведь ты говорила, что раньше никогда не думала о спасении души, а в пустыне книг нет…

- Да, отче. - Ответила подвижница, - более того: я не умею читать и писать и никогда не слушала чтения Библии. Но слово Божие проникает везде и достигает даже до меня, неизвестной миру… Господь Сам вразумляет Своих рабов.

- Благословен Бог, - В восхищении воскликнул старец, - Который творит дела дивные и великие! Слава Тебе Боже, что Ты показал мне, как Ты милуешь и награждаешь служащих Тебе!

- Заклинаю тебя Господом, - строго посмотрела на монаха пустынница, - никому не рассказывай обо мне, пока я жива. Через год, если Бог даст, ты снова увидишь меня. Великим постом не переходи Иордана, как это принято в вашем монастыре, но оставайся в обители.

Зосима с немым изумлением взглянул на подвижницу. «Она знает и о порядках, заведённых в нашем монастыре!» - подумал он. А старица продолжала свою речь:

- Впрочем, если ты и захочешь, не сможешь в этот раз пойти в пустыню… - Предсказала она. - В Великий Четверг, в день, когда Спаситель установил Таинство Причастия, возьми Святые Тайны - Тело и Кровь Христовы, и иди к деревне, стоящей на берегу реки. Я приду туда, и ты приобщишь меня Святыни. Ведь все те годы, что я провела здесь, я не причащалась… Теперь я стремлюсь к этому всей душой. Не отринь моей мольбы, прошу тебя…

- Конечно, госпожа, я исполню всё, как ты повелишь! - быстро проговорил Зосима.

- Благодарю тебя… А Иоанну, игумену обители, в которой ты живёшь, скажи: «смотри за собой и за своей братией. Вам надо во многом исправиться». Впрочем, сделай это не сейчас, а когда тебе укажет Господь. И ещё, отче, прошу тебя: молись обо мне, окаянной!

- И ты поминай меня в своих святых молитвах, угодница Божия! - Со слезами на глазах проговорил старец.

После этих слов отшельница поклонилась Зосиме и пошла вглубь пустыни.

«Слава Тебе, Боже, что Ты показал мне подвижницу, перед которой все мои труды кажутся детскими играми!» - с душевным трепетом молился старец, возвращаясь в свой монастырь. Он выполнил просьбу пустынницы и никому не сказал о ней ни слова. «Как же не скоро я снова увижу её святой лик, - грустно думал Зосима, - год - это так долго!» Он хотел бы всегда следовать за отшельницей, учась от неё вере и самоотвержению, стремлению к Богу и молитве, смирению и покаянию. Но это было невозможно.

Наступил Великий пост. Обитатели иорданского монастыря стали готовиться уйти в пустыню. Но Зосима, как и предсказала подвижница, не смог покинуть обитель. Он тяжело заболел. К середине Святой четыредесятницы старец поправился, но, помня слова пустынницы, не стал выходить из монастыря. Наконец, настала Страстная Седьмица. В Великий Четверг отец Зосима отслужил Божественную Литургию вместе с возвратившимися из пустыни монахами, а затем, благоговейно положив в небольшую чашу частицу Святых Даров, отправился к Иордану. Старец взял с собой и немного еды: вымоченной в воде пшеницы и сушёных смокв. Вечерело. Солнце уже спустилось за горизонт и только багряные отблески, лежавшие на стремительно темнеющем небе напоминали о прошедшем дне. Пустынница не приходила. «А может быть, я опоздал? - Тревожно думал Зосима, - вдруг она пришла сюда раньше меня, подождала немного и вернулась в пустыню, решив, что я забыл о её просьбе? Наверное, я недостоин видеть святой лик великой подвижницы, поэтому Господь и не даёт мне этого счастья…» Над пустыней взошла огромная, почти круглая луна. Одна за другой стали загораться крупные южные звёзды. В ночной тишине казалось, что пустыня светится изнутри неярким, таинственным сиянием. «Господи! - Из глубины души молился старец, - прошу тебя, дай мне узреть Твою угодницу! Теперь я понял, как я слаб и грешен; вижу, что не сделал и сотой доли того, что сотворили избранные рабы Твои! Не дай же мне уйти отсюда не успокоенным, скорбящим под бременем грехов моих!» Зосима посмотрел на реку и горькая мысль пронзила его душу: «Как же пустынница переправится через Иордан?» - подумал монах, - «ведь сейчас - поздний вечер, и на реке нет никого, кто перевёз бы её!» Вдруг, на противоположном берегу, у самой воды Зосима увидел высокую худую человеческую фигуру. «Это она!» - с замиранием сердца подумал старец. А пустынница, озаряемая ночным светилом, перекрестила реку и, не колеблясь ни минуты, пошла по лунной дорожке как по прочному мосту. «Господи, дивны дела Твои!» - невольно воскликнул старец и хотел упасть на колени, но подвижница не позволила ему:

- Остановись, что ты делаешь! - Крикнула она, идя по воде, - ты священник и несёшь Божественные Тайны!

Зосима остался стоять неподвижно, молча взирая на совершающееся чудо.

- Воистину велик Бог, делающий служащих Ему подобными Себе! - Шептал он, - пустынница идёт по реке, как ходил по морю Сам Спаситель Христос! Как же я ещё далёк от духовного совершенства, как я мог думать, что достиг чего-то великого!..

Когда подвижница подошла к нему, старец прочитал Символ веры, молитву Господню и причастил рабу Божию Тела и Крови Христовых. Приняв в себя Святыню, пустынница воскликнула:

- Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по слову Твоему с миром, ибо видели очи мои спасение Твое! - Затем, обратившись к старцу, она произнесла - отче, прошу тебя, не откажись исполнить и ещё одно моё желание. Сейчас возвращайся в свой монастырь, а через год приходи к тому ручью, где мы впервые встретились. Там ты снова увидишь меня. Этого хочет Бог.

- Если бы было можно, - склонив голову, отвечал отец Зосима, - я хотел бы всегда следовать за тобой и видеть твоё светлое лицо. Но, молю тебя, выполни и моё желание: вкуси немного пищи, принесённой мною.

С этими словами он раскрыл небольшую плетёную корзину, в которой лежали пшеница и фрукты. Святая притронулась концами своих тонких пальцев к пшенице и, взяв три зерна, поднесла их к устам.

- Этого довольно. - Проговорила она. - Благодать Господня насытит меня. Ты же, отче, умоляю, не забывай молиться обо мне, грешной.

- И ты молись обо мне! - До земли поклонился отшельнице Зосима. - И за царя, и за всех христиан проси Создателя…

Благоговейно глядя на угодницу Божию, он тихо заплакал. А пустынница снова осенила реку крестным знамением и пошла по ней, удаляясь от молчаливо взирающего ей вслед старца. Зосима же вернулся в обитель. В сердце его светилась тихая и ясная духовная радость. «Слава Тебе, Господи, что Ты показал мне Твою святую!» - молился инок. «Но как же её зовут? - Вдруг подумал он, - в следующий раз я обязательно узнаю у отшельницы её имя!»

Прошёл ещё один год. Старец снова отправился в пустыню. «Господи! - Горячо молился он, - помоги мне найти место, где ждёт меня Твоя угодница!» По едва заметным приметам, вспоминая пройденный два года назад путь, он добрался до высохшего ручья. Здесь Зосима начал внимательно смотреть по сторонам, надеясь увидеть преподобную. «Где же она?» - Думал старец, взирая на сухой песок и камни, меж которых кое-где виднелись колючие растения. Долго искал он подвижницу, горячо молил Создателя о помощи. Наконец, подойдя к самому берегу высохшего ручья, Зосима увидел пустынницу. Она лежала мёртвой на противоположном берегу. Руки угодницы Божией были сложены на груди, глаза закрыты, тело нетленно, словно святая только что скончалась. Припав к ногам усопшей, старец долго плакал. Затем по памяти прочитал положенные при погребении псалмы и молитвы. Вдруг он увидел надпись, начертанную на плотно слежавшемся песке над головой преподобной: «Погреби, отец Зосима, на этом месте тело смиренной Марии. Моли Бога за меня, скончавшуюся в первый день апреля, в ночь спасительных Страстей Христовых, после причащения Святых Тайн». Прочитав завещание подвижницы, старец с трепетом перекрестился. «Она умерла в ночь под Великую пятницу! - С благоговейным ужасом подумал Зосима, - это значит, что путь, который я прохожу за двадцать дней, угодница Божия преодолела за один час! Дивны дела Твои, Господи! К тому же, Мария говорила, что она неграмотна, а оставила надпись на песке… Или её начертал Ангел-хранитель преподобной?» Размышляя так, старец начал искать орудие, которым он мог бы выкопать могилу. Поднял с земли большую сухую ветку, попробовал ею почву. Слежавшийся каменистый песок с трудом поддавался старческой руке. Зосима тяжело вздохнул и поднял глаза. Вдруг он увидел перед собой огромного льва с роскошной рыжеватой гривой. Зверь стоял у тела преподобной и лизал её ноги. В страхе, старец осенил себя крестом. «Господи, молитвами рабы Твоей Марии, защити меня от хищника!» - с крепкой верой взмолился он. А лев, спокойно посмотрев на монаха, начал медленно приближаться к нему. Зосиме показалось, что зверь смотрит на него кротко и даже ласково. Ещё раз перекрестившись, старец обратился к животному:

- Великая подвижница завещала мне похоронить её тело, а я стар и не могу выкопать могилы. К тому же, у меня нет лопаты. Вырой своими когтями могилу для преподобной, а я погребув ней тело святой Марии.

Лев внимательно взглянул на монаха и, припав на передние лапы, начал быстро копать яму. Зосима с трепетом взирал, как дикий зверь готовит могилу для той, которая когда-то боролась со своими страстями, как с лютыми хищниками. «Перед тем, кто победил невидимых зверей, видимые становятся кроткими и послушными.» - думал старец. Наконец, яма была готова. Горячо молясь Богу, отец Зосима похоронил преподобную Марию и, поклонившись могильному холмику, пошёл в свою обитель. Тихая благоговейная радость, смешанная с лёгкой печалью, наполняла его душу.

Вернувшись в монастырь, старец рассказал его обитателям о преподобной Марии. Все очень удивлялись премудрости Божьей, сделавшей страшную грешницу великой святой. Отец Зосима передал игумену Иоанну слова, сказанные о нём подвижницей, и настоятель действительно нашёл в жизни обители недостатки, который благополучно исправил с Божьей помощью.

Отец Зосима прожил ещё немало лет и скончался в почти столетнем возрасте, угодив своей жизнью Господу. Святая Православная Церковь прославила его, как преподобного и празднует память угодника Божьего четвёртого апреля по церковному календарю (семнадцатого по новому стилю). А память о преподобной Марии, о великой праведнице, подающей нам пример покаяния, совершается Великим постом - в его пятую седьмицу. Житие святой звучит в четверг этой недели во всех православных храмах. Оно учит нас никогда не отчаиваться, но всегда твёрдо верить, что Господь спасёт нас, поможет избавиться от всех грехов, если мы будем искренне стремиться к Нему.

Преподобная мати Марие, моли Бога о нас!

В одном палестинском монастыре в окрестностях Кесарии жил преподобный инок Зосима. Отданый в монастырь с самого детства, он подвизался в нем до 53 лет, когда был смущен помыслом: «Найдется ли и в самой дальней пустыне святой муж, превзошедший меня в трезвении и делании?»

Лишь только он помыслил так, ему явился Ангел Господень и сказал: «Ты, Зосима, по человеческой мере неплохо подвизался, но из людей нет праведного ни одного (). Чтобы ты уразумел, сколько есть еще иных и высших образов спасения, выйди из этой обители, как Авраам из дома отца своего (), и иди в монастырь, расположенный при Иордане».

Тотчас авва Зосима вышел из монастыря и вслед за Ангелом пришел Иорданский монастырь и поселился в нем.

Здесь увидел он старцев, истинно просиявших в подвигах. Авва Зосима стал подражать святым инокам в духовном делании.

Так прошло много времени, и приблизилась святая Четыредесятница. В монастыре существовал обычай, ради которого и привел сюда Бог преподобного Зосиму. В первое воскресенье Великого поста служил игумен Божественную литургию, все причащались Пречистого Тела и Крови Христовых, вкушали затем малую трапезу и снова собирались в церкви.

Сотворив молитву и положенное число земных поклонов, старцы, испросив друг у друга прощения, брали благословение у игумена и под общее пение псалма Господь просвещение мое и Спаситель мой: кого убоюся? Господь Защититель живота моего: от кого устрашуся? () открывали монастырские ворота и уходили в пустыню.

Каждый из них брал с собой умеренное количество пищи, кто в чем нуждался, некоторые же и вовсе ничего не брали в пустыню и питались кореньями. Иноки переходили за Иордан и расходились как можно дальше, чтобы не видеть, как кто постится и подвизается.

Когда заканчивался Великий пост, иноки возвращались в монастырь на Вербное воскресенье с плодом своего делания (), испытав свою совесть (). При этом никто ни у кого не спрашивал, как он трудился и совершал свой подвиг.

В тот год и авва Зосима, по монастырскому обычаю, перешел Иордан. Ему хотелось глубже зайти в пустыню, чтобы встретить кого-нибудь из святых и великих старцев, спасающихся там и молящихся за мир.

Он шел по пустыне 20 дней и однажды, когда он пел псалмы 6-го часа и творил обычные молитвы, вдруг справа от него показалась как бы тень человеческого тела. Он ужаснулся, думая, что видит бесовское привидение, но, перекрестившись, отложил страх и, окончив молитву, обратился в сторону тени и увидел идущего по пустыне обнаженного человека, тело которого было черно от солнечного зноя, а выгоревшие короткие волосы побелели, как агнчее руно. Авва Зосима обрадовался, так как за эти дни не видел ни одного живого существа, и тотчас направился в его сторону.

Но лишь только нагой пустынник увидел идущего к нему Зосиму, тотчас пустился от него бежать. Авва Зосима, забыв свою старческую немощь и усталость, ускорил шаг. Но вскоре он в изнеможении остановился у высохшего ручья и стал слезно умолять удалявшегося подвижника: «Что ты бежишь от меня, грешного старца, спасающийся в этой пустыне? Подожди меня, немощного и недостойного, и подай мне твою святую молитву и благословение, ради Господа, не гнушавшегося никогда никем».

Неизвестный, не оборачиваясь, крикнул ему: «Прости, авва Зосима, не могу, обратившись, явиться лицу твоему: я ведь женщина, и нет на мне, как видишь, никакой одежды для прикрытия телесной наготы. Но если хочешь помолиться обо мне, великой и окаянной грешнице, брось мне покрыться свой плащ, тогда смогу подойти к тебе под благословение».

«Не знала бы она меня по имени, если бы святостью и неведомыми подвигами не стяжала дара прозорливости от Господа», - подумал авва Зосима и поспешил исполнить сказанное ему.

Прикрывшись плащом, подвижница обратилась к Зосиме: «Что вздумалось тебе, авва Зосима, говорить со мной, женщиной грешной и немудрой? Чему желаешь ты у меня научиться и, не жалея сил, потратил столько трудов?»

Он же, преклонив колена, просил у нее благословения. Так же точно и она преклонилась пред ним, и долго оба один другого просили: «Благослови». Наконец подвижница сказала: «Авва Зосима, тебе подобает благословить и молитву сотворить, так как ты почтен саном пресвитерским и многие годы, предстоя Христову алтарю, приносишь Господу Святые Дары».

Эти слова еще больше устрашили преподобного Зосиму. С глубоким вздохом он отвечал ей: «О мать духовная! Явно, что ты из нас двоих больше приблизилась к Богу и умерла для мира. Ты меня по имени узнала и пресвитером назвала, никогда меня прежде не видев. Твоей мере надлежит и благословить меня, Господа ради».

Уступив наконец упорству Зосимы, преподобная сказала: «Благословен Бог, хотящий спасения всем человекам». Авва Зосима ответил «Аминь», и они встали с земли. Подвижница снова сказала старцу: «Чего ради пришел ты, отче, ко мне, грешнице, лишенной всякой добродетели? Впрочем, видно, благодать Духа Святого наставила тебя сослужить одну службу, потребную моей душе. Скажи мне прежде, авва, как живут ныне христиане, как растут и благоденствуют святые Божии Церкви?»

Авва Зосима отвечал ей: «Вашими святыми молитвами Бог даровал Церкви и нам всем совершенный мир. Но внемли и ты, мольбе недостойного старца, мать моя, помолись, ради Бога, за весь мир и за меня, грешного, да не будет мне бесплодным это пустынное хождение».

Святая подвижница сказала: «Тебе скорее надлежит, авва Зосима, имея священный чин, за меня и за всех молиться. На то тебе и сан дан. Впрочем, все повеленное мне тобою охотно исполню ради послушания Истине и от чистого сердца».

Сказав так, святая обратилась на восток и, возведя очи и подняв руки к небу, начала шепотом молиться. Старец увидел, как она поднялась в воздухе на локоть от земли. От этого чудного видения Зосима повергся ниц, усердно молясь и не смея произнести ничего, кроме «Господи, помилуй!»

Ему пришел в душу помысл - не привидение ли это вводит его в соблазн? Преподобная подвижница, обернувшись, подняла его с земли и сказала: «Что тебя, авва Зосима, так смущают помыслы? Не привидение я. Я - женщина грешная и недостойная, хотя и ограждена святым Крещением».

Сказав это, она осенила себя крестным знамением. Видя и слыша это, старец пал со слезами к ногам подвижницы: «Умоляю тебя Христом, Богом нашим, не таи от меня своей подвижнической жизни, но расскажи ее всю, чтобы сделать явным для всех величие Божие. Ибо верую Господу Богу моему. Им же и ты живешь, что для того и был я послан в эту пустыню, чтобы все твои постнические деяния сделал Бог явными для мира».

И святая подвижница сказала: «Смущаюсь, отче, рассказывать тебе о бесстыдных моих делах. Ибо должен будешь тогда бежать от меня, закрыв глаза и уши, как бегут от ядовитой змеи. Но всё же скажу тебе, отче, не умолчав ни о чем из моих грехов, ты же, заклинаю тебя, не преставай молиться за меня, грешную, да обрящу дерзновение в День Суда.

Родилась я в Египте и еще при жизни родителей, двенадцати лет отроду, покинула их и ушла в Александрию. Там лишилась я своего целомудрия и предалась безудержному и ненасытному любодеянию. Более семнадцати лет невозбранно предавалась я греху и совершала все безвозмездно. Я не брала денег не потому, что была богата. Я жила в нищете и зарабатывала пряжей. Думала я, что весь смысл жизни состоит в утолении плотской похоти.

Проводя такую жизнь, я однажды увидела множество народа, из Ливии и Египта шедшего к морю, чтобы плыть в Иерусалим на праздник Воздвижения Святого Креста. Захотелось и мне плыть с ними. Но не ради Иерусалима и не ради праздника, а - прости, отче, - чтобы было больше с кем предаваться разврату. Так села я на корабль.

Теперь, отче, поверь мне, я сама удивляюсь, как море стерпело мое распутство и любодеяние, как земля не разверзла своих уст и не свела меня заживо в ад, прельстившую и погубившую столько душ... Но, видно, Бог желал моего покаяния, не хотя смерти грешника и с долготерпением ожидая обращения.

Так прибыла я в Иерусалим и во все дни до праздника, как и на корабле, занималась скверными делами.

Когда наступил святой праздник Воздвижения Честнаго Креста Господня, я по-прежнему ходила, уловляя души юных в грех. Увидев, что все очень рано пошли в церковь, в которой находилось Животворящее Древо, я пошла вместе со всеми и вошла в церковный притвор. Когда настал час Святого Воздвижения, я хотела войти со всем народом в церковь. С большим трудом пробравшись к дверям, я, окаянная, пыталась втиснуться внутрь. Но едва я ступила на порог, как меня остановила некая Божия сила, не давая войти, и отбросила далеко от дверей, между тем как все люди шли беспрепятственно. Я думала, что, может быть, по женскому слабосилию не могла протиснуться в толпе, и опять попыталась локтями расталкивать народ и пробираться к двери. Сколько я ни трудилась - войти не смогла. Как только моя нога касалась церковного порога, я останавливалась. Всех принимала церковь, никому не возбраняла войти, а меня, окаянную, не пускала. Так было три или четыре раза. Силы мои иссякли. Я отошла и встала в углу церковной паперти.

Тут я почувствовала, что это грехи мои возбраняют мне видеть Животворящее Древо, сердца моего коснулась благодать Господня, я зарыдала и стала в покаянии бить себя в грудь. Вознося Господу воздыхания из глубины сердца, я увидела пред собой икону Пресвятой Богородицы и обратилась к ней с молитвой: «О Дево, Владычице, родившая плотию Бога - Слово! Знаю, что недостойна я смотреть на Твою икону. Праведно мне, блуднице ненавидимой, быть отвергнутой от Твоей чистоты и быть для Тебя мерзостью, но знаю и то, что для того Бог и стал человеком, чтобы призвать грешных на покаяние. Помоги мне, Пречистая, да будет мне позволено войти в церковь. Не возбрани мне видеть Древо, на котором плотию был распят Господь, проливший Свою неповинную Кровь и за меня, грешную, за избавление мое от греха. Повели, Владычице, да отверзутся и мне двери святого поклонения Крестного. Ты мне будь доблестной Поручительницей к Родившемуся от Тебя. Обещаю Тебе с этого времени уже не осквернять себя более никакою плотскою скверной, но как только увижу Древо Креста Сына Твоего, отрекусь от мира и тотчас уйду туда, куда Ты как Поручительница наставишь меня».

И когда я так помолилась, почувствовала вдруг, что молитва моя услышана. В умилении веры, надеясь на Милосердную Богородицу, я опять присоединилась к входящим в храм, и никто не оттеснил меня и не возбранил мне войти. Я шла в страхе и трепете, пока не дошла до двери и сподобилась видеть Животворящий Крест Господень.

Так познала я тайны Божии и, что Бог готов принять кающихся. Пала я на землю, помолилась, облобызала святыни и вышла из храма, спеша вновь предстать пред моей Поручительницей, где дано было мной обещание. Преклонив колени пред иконой, так молилась я пред ней:

«О Благолюбивая Владычице наша, Богородице! Ты не возгнушалась молитвы моей недостойной. Слава Богу, приемлющему Тобой покаяние грешных. Настало мне время исполнить обещание, в котором Ты была Поручительницей. Ныне, Владычице, направь меня на путь покаяния».

И вот, не кончив еще своей молитвы, слышу голос, как бы говорящий издалека: «Если перейдешь за Иордан, то обретешь блаженный покой».

Я тотчас уверовала, что этот голос был ради меня, и, плача, воскликнула к Богородице: «Госпоже Владычице, не оставь меня. грешницы скверной, но помоги мне», - и тотчас вышла из церковного притвора и пошла прочь. Один человек дал мне три медные монеты. На них я купила себе три хлеба и у продавца узнала путь на Иордан.

На закате я дошла до церкви святого Иоанна Крестителя близ Иордана. Поклонившись прежде всего в церкви, я тотчас спустилась к Иордану и омыла его святою водой лицо и руки. Затем я причастилась в храме святого Иоанна Предтечи Пречистых и Животворящих Тайн Христовых, съела половину от одного из своих хлебов, запила его святой Иорданской водой и проспала ту ночь на земле у храма. Наутро же, найдя невдалеке небольшой челн, я переправилась в нем через реку на другой берег и опять горячо молилась Наставнице моей, чтобы Она направила меня, как Ей Самой будет угодно. Сразу же после того я и пришла в эту пустыню».

Авва Зосима спросил у преподобной: «Сколько же лет, мать моя, прошло с того времени, как ты поселилась в этой пустыне?» - «Думаю, - отвечала она, 47 лет прошло, как вышла я из Святого Града».

Авва Зосима вновь спросил: «Что имеешь или что находишь ты себе в пищу здесь, мать моя?» И она отвечала: «Было со мной два с половиной хлеба, когда я перешла Иордан, потихоньку они иссохли и окаменели, и, вкушая понемногу, многие годы я питалась от них».

Опять спросил авва Зосима: «Неужели без болезней пребыла ты столько лет? И никаких искушений не принимала от внезапных прилогов и соблазнов?» - «Верь мне, авва Зосима, - отвечала преподобная, - 17 лет провела я в этой пустыне, словно с лютыми зверями борясь со своими помыслами... Когда я начинала вкушать пищу, тотчас приходил помысл о мясе и рыбе, к которым я привыкла в Египте. Хотелось мне и вина, потому что я много пила его, когда была в миру. Здесь же, не имея часто простой воды и пищи, я люто страдала от жажды и голода. Терпела я и более сильные бедствия: мной овладевало желание любодейных песен, они будто слышались мне, смущая сердце и слух. Плача и бия себя в грудь, я вспоминала тогда обеты, которые давала, идя в пустыню, пред иконой Святой Богородицы, Поручницы моей, и плакала, моля отогнать терзавшие душу помыслы. Когда в меру молитвы и плача совершалось покаяние, я видела отовсюду мне сиявший Свет, и тогда вместо бури меня обступала великая тишина.

Блудные же помыслы, прости, авва, как исповедаю тебе? Страстный огнь разгорался внутри моего сердца и всю опалял меня, возбуждая похоть. Я же при появлении окаянных помыслов повергалась на землю и словно видела, что предо мной стоит Сама Пресвятая Поручительница и судит меня, преступившую данное обещание. Так не вставала я, лежа ниц день и ночь на земле, пока вновь не совершалось покаяние и меня не окружал тот же блаженный Свет, отгонявший злые смущения и помышления.

Так жила я в этой пустыне первые семнадцать лет. Тьма за тьмой, беда за напастью обстояли меня, грешную. Но с того времени и доныне Богородица, Помощница моя, во всем руководствует мною».

Авва Зосима опять спрашивал: «Неужели тебе не потребовалось здесь ни пищи, ни одеяния?»

Она же отвечала: «Хлебы мои кончились, как я сказала, в эти семнадцать лет. После того я стала питаться кореньями и тем, что могла обрести в пустыне. Платье, которое было на мне, когда перешла Иордан, давно разодралось и истлело, и мне много потом пришлось терпеть и бедствовать и от зноя, когда меня палила жара, и от зимы, когда я тряслась от холода. Сколько раз я падала на землю, как мертвая. Сколько раз в безмерном борении пребывала с различными напастями, бедами и искушениями. Но с того времени и до нынешнего дня сила Божия неведомо и многообразно соблюдала мою грешную душу и смиренное тело. Питалась и покрывалась я глаголом Божиим, всё содержащим (), ибо не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе Божием (;), и не имеющие покрова камением облекутся (), если совлекутся греховного одеяния (). Как вспоминала, от сколького зла и каких грехов избавил меня Господь, в том находила я пищу неистощимую».

Когда авва Зосима услышал, что и от Священного Писания говорит на память святая подвижница - от книг Моисея и Иова и от псалмов Давидовых, - тогда спросил преподобную: «Где, мать моя, научилась ты псалмам и иным Книгам?»

Она улыбнулась, выслушав этот вопрос, и отвечала так: «Поверь мне, человек Божий, ни единого не видела человека, кроме тебя, с тех пор, как перешла Иордан. Книгам и раньше никогда не училась, ни пения церковного не слышала, ни Божественного чтения. Разве что Само Слово Божие, живое и всетворческое, учит человека всякому разуму (; ;). Впрочем, довольно, уже всю жизнь мою я исповедала тебе, но с чего начинала, тем и кончаю: заклинаю тебя воплощением Бога Слова - молись, святой авва, за меня, великую грешницу.

И еще заклинаю тебя Спасителем, Господом нашим Иисусом Христом - все то, что слышал ты от меня, не сказывай ни единому до тех пор, пока Бог не возьмет меня от земли. И исполни то, о чем я сейчас скажу тебе. Будущим годом, в Великий пост, не ходи за Иордан, как ваш иноческий обычай повелевает».

Опять удивился авва Зосима, что и чин их монастырский известен святой подвижнице, хотя он пред нею не обмолвился о том ни одним словом.

«Пребудь же, авва, - продолжала преподобная, - в монастыре. Впрочем, если и захочешь выйти из монастыря, ты не сможешь... А когда наступит святой Великий четверг Тайной Вечери Господней, вложи в святой сосуд Животворящего Тела и Крови Христа, Бога нашего, и принеси мне. Жди же меня на той стороне Иордана, у края пустыни, чтобы мне, придя, причаститься Святых Таин. А авве Иоанну, игумену вашей обители, так скажи: внимай себе и стаду своему (;). Впрочем, не хочу, чтобы ты теперь сказал ему это, но когда укажет Господь».

Сказав так и испросив еще раз молитв, преподобная повернулась и ушла в глубину пустыни.

Весь год старец Зосима пребыл в молчании, никому не смея открыть явленное ему Господом, и прилежно молился, чтобы Господь сподобил его еще раз увидеть святую подвижницу.

Когда же вновь наступила первая седмица святого Великого поста, преподобный Зосима из-за болезни должен был остаться в монастыре. Тогда он вспомнил пророческие слова преподобной о том, что не сможет выйти из монастыря. По прошествии нескольких дней преподобный Зосима исцелился от недуга, но все же остался до Страстной седмицы в монастыре.

Приблизился день воспоминания Тайной вечери. Тогда авва Зосима исполнил повеленное ему - поздним вечером вышел из монастыря к Иордану и сел на берегу в ожидании. Святая медлила, и авва Зосима молил Бога, чтобы Он не лишил его встречи с подвижницей.

Наконец преподобная пришла и стала по ту сторону реки. Радуясь, преподобный Зосима поднялся и славил Бога. Ему пришла мысль: как она сможет без лодки перебраться через Иордан? Но преподобная, крестным знамением перекрестив Иордан, быстро пошла по воде. Когда же старец хотел поклониться ей, она запретила ему, крикнув с середины реки: «Что творишь, авва? Ведь ты - иерей, носитель великих Тайн Божиих».

Перейдя реку, преподобная сказала авве Зосиме: «Благослови, отче». Он же отвечал ей с трепетом, ужаснувшись о дивном видении: «Воистину неложен Бог, обещавший уподобить Себе всех очищающихся, насколько это возможно смертным. Слава Тебе, Христе Боже наш, показавшему мне через святую рабу Свою, как далеко отстою от меры совершенства».

После этого преподобная просила его прочитать «Верую» и «Отче наш». По окончании молитвы она, причастившись Святых Страшных Христовых Тайн, простерла руки к небу и со слезами и трепетом произнесла молитву святого Симеона Богоприимца: «Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое».

Затем вновь преподобная обратилась к старцу и сказала: «Прости, авва, еще исполни и другое мое желание. Иди теперь в свой монастырь, а на следующий год приходи к тому иссохшему потоку, где мы первый раз говорили с тобой». «Если бы возможно мне было, - отвечал авва Зосима, - непрестанно за тобой ходить, чтобы лицезреть твою святость!» Преподобная снова просила старца: «Молись, Господа ради, молись за меня и вспоминай мое окаянство». И, крестным знамением осенив Иордан, она, как прежде, прошла по водам и скрылась во тьме пустыни. А старец Зосима возвратился в монастырь в духовном ликовании и трепете и в одном укорял себя, что не спросил имени преподобной. Но он надеялся на следующий год узнать наконец и ее имя.

Прошел год, и авва Зосима снова отправился в пустыню. Молясь, он дошел до иссхошего потока, на восточной стороне которого увидел святую подвижницу. Она лежала мертвая, со сложенными, как подобает, на груди руками, лицом обращенная к Востоку. Авва Зосима омыл слезами ее стопы, не дерзая касаться тела, долго плакал над усопшей подвижницей и стал петь псалмы, подобающие скорби о кончине праведных, и читать погребальные молитвы. Но он сомневался, угодно ли будет преподобной, если он погребет ее. Только он это помыслил, как увидел, что у главы ее начертано: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии. Воздай персть персти. Моли Господа за меня, преставльшуюся месяца апреля в первый день, в самую ночь спасительных страданий Христовых, по причащении Божественной Тайной Вечери».

Прочитав эту надпись, авва Зосима удивился сначала, кто мог сделать ее, ибо сама подвижница не знала, грамоты. Но он был рад наконец узнать ее имя. Понял авва Зосима, что преподобная Мария, причастившись Святых Тайн на Иордане из его рук, во мгновение прошла свой дальний пустынный путь, которым он, Зосима, шествовал двадцать дней, и тотчас отошла ко Господу.

Прославив Бога и омочив слезами землю и тело преподобной Марии, авва Зосима сказал себе: «Пора уже тебе, старец Зосима, совершить повеленное тебе. Но как сумеешь ты, окаянный, ископать могилу, ничего не имея в руках?» Сказав это, он увидел невдалеке в пустыне лежавшее поверженное дерево, взял его и начал копать. Но слишком суха была земля. Cколько ни копал он, обливаясь потом, ничего не мог сделать. Распрямившись, авва Зосима увидел у тела преподобной Марии огромного льва, который лизал ее стопы. Старца объял страх, но он осенил себя крестным знамением, веруя, что останется невредим молитвами святой подвижницы. Тогда лев начал ласкаться к старцу, и авва Зосима, возгораясь духом, приказал льву ископать могилу, чтобы предать земле тело святой Марии. По его слову лев лапами ископал ров, в котором и было погребено тело преподобной. Исполнив завещанное, каждый пошел своей дорогой: лев - в пустыню, а авва Зосима - в монастырь, благословляя и хваля Христа, Бога нашего.

Придя в обитель, авва Зосима поведал монахам и игумену, что видел и слышал от преподобной Марии. Все дивились, слушая о величии Божием, и со страхом, верой и любовью установили творить память преподобной Марии и почитать день ее преставления. Авва Иоанн, игумен обители, по слову преподобной, с Божией помощью исправил в обители то, что надлежало. Авва Зосима, пожив еще Богоугодно в том же монастыре и немного не дожив до ста лет, окончил здесь свою временную жизнь, перейдя в жизнь вечную.

Так передали нам дивную повесть о житии преподобной Марии Египетской древние подвижники славной обители святого всехвального Предтечи Господня Иоанна, расположенной на Иордане. Повесть эта первоначально не была ими записана, но передавалась благоговейно святыми старцами от наставников к ученикам.

Я же, - говорит святитель Софроний, архиепископ Иерусалимский (память 11 марта), первый описатель Жития, - что принял в свой черед от святых отцов, все предал письменной повести.

Бог, творящий великие чудеса и великими дарованиями воздающий всем, с верою к Нему обращающимся, да вознаградит и читающих, и слушающих, и передавших нам эту повесть и сподобит нас благой части с блаженной Марией Египетской и со всеми святыми, Богомыслием и трудами своими угодившими Богу от века. Дадим же и мы славу Богу Царю вечному, да и нас сподобит милость обрести в День Судный о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же подобает всякая слава, честь, и держава, и поклонение со Отцем, и Пресвятым и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веков, аминь.