б. Неодобрение повседневной практики фарисеев (6:1 - 7:6)

Затем Господь обращается от того, чему фарисеи учили, к их лицемерным делам.

Матф. 6:1-4 . Вначале Иисус говорит о практике раздачи милостыни фарисеями. Дела праведности, дает Он понять, должны быть известны лишь тому, кто их совершает, и Богу; их не следует нарочито выставлять напоказ перед другими, ибо в таком случае от "других" и следует ожидать награды дающему (стихи 1-2). Между тем, фарисеи устраивали из своей благотворительности нечто наподобие театрального представления, трубя о ней… в синагогах и на улицах, дабы всячески "засвидетельствовать", насколько они "праведны".

Господь же говорит: когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, т. е. делать это нужно настолько втайне, чтобы и самому вскоре забыть об этом. Только тогда истинная праведность будет продемонстрирована перед Богом, а не перед людьми, и награда за нее последует от Него. Фарисеи заблуждались, рассчитывая на "двойную" награду: и от людей и от Бога.

Матф. 6:5-15 (Лук. 11:2-4). Далее Иисус говорит о молитвенной практике, которую фарисеи тоже любили делать достоянием публики. Из интимного дела между человеком и Богом они превращали ее в некую акцию напоказ людям - опять-таки с целью демонстрировать свою, якобы, праведность. Обращенные не столько к Богу, сколько к окружающим, их молитвы отличались длиннотами и повторами (Матф. 6:7).

Иисус осудил и эту фарисейскую практику. По Его словам, молитва должна быть направлена к Отцу твоему, Который втайне (сравните Иоан. 1:18; 1-Тим. 1:17), и Который знает в чем вы имеете нужду (Матф. 6:8). Тут же Иисус привел образец молитвы. Ее обычно называют "Молитвой Господней", хотя на практике она стала "молитвой учеников" Его. Постоянно повторяемая христианами в веках, она содержит в себе элементы, важные для любой молитвы:

1) она начинается с выражения Богопочитания, основы всякой молитвы: Бог назван в ней Отцом нашим, сущим на небесах. В стихах 1-18 слово "Отец" употреблено десять раз! Только истинно праведные в сердце своем могут так обращаться к Богу в молитве. 2) Благоговение - это второй необходимый элемент молитвы, и оно выражено словами: да святится имя Твое. 3) В "Господней молитве" выражено стремление к Царству Божию: Да приидет Царствие Твое; стремление это опирается на уверенность в том, что Бог исполнит Свое обещание, данное Им по завету Его народу.

4) Молитва должна включать просьбу о том, чтобы воля Божия исполнялась сегодня на земле так же, как исполняется она на небе, т. е. со всею готовностью и полнотой. 5) И просьба об исполнении повседневных нужд - таких, как в хлебе нашем насущном - должна быть включена в молитвы верующих. 6) А также просьба об удовлетворении духовных их нужд - таких, как способность прощать: и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Грехи наши (сравните Лук. 11:4) являются нашим моральным долгом в глазах Божиих. 7) Прося Бога об избавлении их от разного рода искушений и от (злых внушений и действий) лукавого, верующие признают тем самым свою духовную слабость (сравните Иак. 1:13-14).

Слова Иисуса, записанные в Матф. 6:14-15, раскрывают Его мысль о прощении, высказанную в стихе 12. Хотя прощение грехов верующего Богом и не зависит от того, прощает ли он сам других, в основе христианского прощения - осознание верующим того факта, что его грехи прощены ему по вере его (Еф. 4:32), и новые его согрешения, если кается в них, прощаются ему милостивым Богом. Стихи эти продиктованы, однако, заботой о возможности для верующего личного общения с Богом, а не "спасения его от грехов его". Ибо, отказываясь прощать других, человек не может пребывать в общении с Отцом Небесным.

Матф. 6:16-18 . Практика постов тоже свидетельствовала о фарисейской "праведности". Фарисеи любили поститься так, чтобы производить впечатление на людей своим унылым видом и мрачными лицами, говорившими, якобы, о высокой степени их духовности. Пост собственно, направлен на "изнурение" плотского начала в человеке, фарисеи же прославляли его в себе, стараясь привлечь к себе всеобщее внимание. Господь вновь подчеркивает, что такие вещи нужно делать втайне, перед одним Богом.

В стихе 17 речь идет о помазании головы во время поста елеем (елей - символ Святого Духа). Омытие лица тоже имеет здесь символическое значение. Человек должен, когда постится, являться не пред людьми, но пред Отцом Небесным, в угодном Ему виде и состоянии, и тогда об этом будет знать лишь Бог, видящий тайное, Который воздаст постящемуся явно.

Обращаясь к каждому из трех примеров фарисейской "праведности" - к благотворительности (стихи 1-4), молитве (стихи 5-15) и посту (стихи 16-18) "по-фарисейски", Иисус говорит о лицемерии (стих 2, 15, 16), хвастовстве и тщеславии фарисеев и о том, что они уже получают награду свою от людей (стих 2, 15, 16); в отличие от них, делающий благие дела "втайне", перед Богом только (стих 4, 16, 18), Богом будет и награжден (стих 4, 6, 8, 18).

Матф. 6:19-24 (Лук. 12:33-34; 11:34-36; 16:13). Отношение к богатству - это еще один показатель праведности. Фарисеи верили, что Бог благословляет материально всех тех, кого Он любит. И потому не видели греха в стремлении копить сокровища на земле. Однако земных сокровищ легко можно лишиться: их моль и ржа истребляют (сравните Иак. 5:2-3), и воры подкопывают и крадут - тогда как сокровища, собранные на небе, - вечны.

Смысл стих 21 в том, что всем своим существом (сердцем) человек сосредоточивается на том, что более влечет его; в данном случае - "земное" или "небесное". Не может жить "небесной жизнью" человек, чрезмерно привязанный к земным сокровищам.

Фарисеи столкнулись с этой проблемой потому, что страдали "духовным зрением" (6:22). Как для слепого "темен" мир, окружающий его, так и тому, чье духовное око… худо, не доступен свет духовный, и отсюда его безмерное вожделение к сугубо "земному" - жадность к деньгам и богатству. Объятые духовной тьмой не могут служить истинному своему господину - Богу, ибо становятся рабами маммоны (по-арамейски "богатство").

Матф. 6:25-34 (Лук. 12:22-34). Человек, чьи мысли заняты Богом и делами, угодными Ему, не может одновременно заполнять их заботами (в значении тревог и переживаний) о земных своих нуждах - таких, как пища, одежда, жилье. Но фарисеи, в их погоне за материальными благами, не знали, что такое жить верою. Иисус же говорил им и говорит нам, чтобы не заботились ни о чем таком, потому что тело и душа человека, сотворенные Богом и являющиеся объектом Его забот, - больше всего материального (пищи, одежды). В доказательство Он приводит несколько примеров.

Птиц небесных, которые не сеют, ни жнут… и Отец… Небесный питает их; полевые лилии, которые не трудятся, ни прядут… но и Соломон… не одевался так, как они. Иисус хотел сказать этим, что Богом предусмотрена забота обо всем сотворенном Им. Птицы, "не мыслящие о накопительстве", лишь исполняют "работу", "порученную" им Творцом, и Он питает их. А ведь верующие в Него люди гораздо ценнее в глазах Божиих, чем птицы! Лилии растут, подчиняясь законам природы, установленным Богом. По всему этому и человеку не следует "терзаться" заботами о своем физическом существовании (Матф. 6:31); ведь и ценой всех своих "забот" не может он прибавить себе росту (по другим переводам - "продлить жизни своей и на один час").

Неустанно заботиться о земных вещах свойственно язычникам, а ученики Господа должны заботиться о вещах духовных и искать прежде всего Царства Божия и правды (в значении "праведности") Его. Бог же в свое время будет посылать все необходимое для физической жизни. Поступая так, они и будут изо дня в день жить жизнью веры.

Трижды повторяет здесь Иисус: не заботьтесь (стих 25, 31, 34; сравните стихи 27-28), и тут важно уяснить, что Он, конечно же, не призывает Своих последователей к безделью или к "беззаботности"; Он лишь предостерегает их против ненужных волнений и терзаний, в которых проявляется их недостаточное доверие к Богу (сравните употребленное Им в стихе 30 маловеры с тем же понятием в 8:26; 14:31; 16:8). В свете сказанного надо понимать и призыв Спасителя не заботиться о завтрашнем дне (стих 34).

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

22-23 "Око " в данном случае означает сознательную волю человека и его дух, воспринимающий мир, как глаз воспринимает свет.

24 "Маммоне " - богатству.

25-30 Спаситель не запрещает быть предусмотрительным. Он осуждает только тревогу человека о своем будущем, ибо она несовместима с упованием на Провидение Божие.

31-34 Озабоченность маловерных лишает человека связи с Отцом Небесным. "Ищите прежде ": главное дело человека - служение Богу и исполнение заповедей Божиих. Тогда все остальное "приложится ": Бог даст ему в се необходимое для жизни.

1. Евангелист Матфей (что значит «дар Божий») принадлежал к числу Двенадцати апостолов (Мф 10:3 ; Мк 3:18 ; Лк 6:15 ; Деян 1:13). Лк (Лк 5:27) называет его Левием, а Мк (Мк 2:14) — Левием Алфеевым, т.е. сыном Алфея: известно, что некоторые иудеи носили по два имени (напр., Иосиф Варнава или Иосиф Каиафа). Матфей был сборщиком пошлин (мытарем) на капернаумской таможне, расположенной у берега Галилейского моря (Мк 2:13-14). По-видимому, он состоял на службе не у римлян, а у тетрарха (правителя) Галилеи — Ирода Антипы. Профессия Матфея требовала от него знания греческого языка. Будущий евангелист изображен в Писании как человек общительный: в его капернаумском доме собиралось множество друзей. Этим исчерпываются данные Нового Завета о том человеке, чье имя стоит в заголовке первого Евангелия. Согласно преданию, после Вознесения Иисуса Христа он проповедовал Благую Весть иудеям в Палестине.

2. Около 120 г. ученик апостола Иоанна Папий Иерапольский свидетельствует: «Матфей записал изречения Господа (Логия Кириака) на еврейском языке (под еврейским языком здесь следует понимать арамейское наречие), а переводил их кто как мог» (Евсевий, Церк. История, III.39). Термин Логия (и соответствующий ему евр. дибрей) означает не только изречения, но и события. Сообщение Папия повторяет ок. 170 г. св. Ириней Лионский, подчеркивая, что евангелист писал для христиан из иудеев (Против ересей. III.1.1.). Историк Евсевий (IV в.) пишет, что «Матфей, проповедав сперва иудеям, а потом, вознамерившись идти к другим, изложил на отечественном языке Евангелие, известное ныне под его именем» (Церк. История, III.24). По мнению большинства современных исследователей, это арамейское Евангелие (Логиа) появилось между 40-ми и 50-ми гг. Вероятно, первые записи Матфей сделал еще, когда сопутствовал Господу.

Первоначальный арамейский текст Евангелия от Мф утерян. Мы располагаем только греч. переводом, сделанным, по-видимому, между 70-ми и 80-ми гг. Его древность подтверждается упоминанием в творениях «Апостольских Мужей» (св. Климент Римский, св. Игнатий Богоносец, св. Поликарп). Историки полагают, что греч. Ев. от Мф возникло в Антиохии, где, наряду с христианами-иудеями, впервые появились большие группы христиан из язычников.

3. Текст Ев. от Мф свидетельствует о том, что его автор был палестинским евреем. Он хорошо знаком с ВЗ, с географией, историей и обычаями своего народа. Его Ев. тесно связано с традицией ВЗ: в частности, он постоянно указывает на исполнение пророчеств в жизни Господа.

Мф чаще других говорит о Церкви. Он уделяет немалое внимание вопросу об обращении язычников. Из пророков Мф больше всего цитирует Исайю (21 раз). В центре богословия Мф стоит понятие Царства Божия (которое он в согласии с иудейской традицией обычно называет Царством Небесным). Оно пребывает на небе, а в этот мир приходит в лице Мессии. Благовестив Господа есть благовестив о тайне Царства (Мф 13:11). Оно означает воцарение Бога среди людей. Вначале Царство присутствует в мире «неприметным образом», и только в конце времен будет явлена его полнота. Наступление Царства Божия было предсказано в ВЗ и осуществилось в Иисусе Христе как Мессии. Поэтому Мф часто называет Его Сыном Давидовым (один из мессианских титулов).

4. План Мф: 1. Пролог. Рождение и детство Христа (Мф 1-2); 2. Крещение Господне и начало проповеди (Мф 3-4); 3. Нагорная проповедь (Мф 5-7); 4. Служение Христа в Галилее. Чудеса. Принявшие и отвергшие Его (Мф 8-18); 5. Путь в Иерусалим (Мф 19-25); 6. Страсти. Воскресение (Мф 26-28).

ВВЕДЕНИЕ К КНИГАМ НОВОГО ЗАВЕТА

Священное Писание Нового Завета было написано по-гречески, за исключением Евангелия от Матфея, которое, по преданию, было написано по-древнееврейски или по-арамейски. Но так как этот древнееврейский текст не сохранился, греческий текст считается подлинником и для Евангелия от Матфея. Таким образом, только греческий текст Нового Завета — подлинник, а многочисленные издания на разных современных языках всего мира являются переводами с греческого подлинника.

Греческий язык, на котором был написан Новый Завет, уже не был классическим древнегреческим языком и не являлся, как раньше думали, особым новозаветным языком. Это — разговорный повседневный язык первого века по Р.Х., распространившийся в греко-римском мире и известный в науке под названием «κοινη», т.е. «обычное наречие»; все же и стиль, и обороты речи, и образ мыслей священных писателей Нового Завета обнаруживают древнееврейское или арамейское влияние.

Подлинный текст НЗ дошел до нас в большом количестве древних рукописей, более или менее полных, числом около 5000 (с 2-го по 16-й век). До последних лет самые древние из них не восходили далее 4-го века no P.X. Но за последнее время было открыто много фрагментов древних рукописей НЗ на папирусе (3-го и даже 2-го в). Так напр, манускрипты Бодмера: Ев от Ин, Лк, 1 и 2 Петр, Иуд — были найдены и опубликованы в 60-х годах нашего столетия. Кроме греческих рукописей, у нас имеются древние переводы или версии на латинский, сирийский, коптский и др. языки (Vetus Itala, Peshitto, Vulgata и др.), из которых самые древние существовали уже со 2-го века по Р.Х.

Наконец, сохранились многочисленные цитаты Отцов Церкви на греческом и других языках в таком количестве, что если бы текст Нового Завета был утрачен и все древние рукописи были уничтожены, то специалисты могли бы восстановить этот текст по цитатам из творений святых Отцов. Весь этот обильный материал дает возможность проверять и уточнять текст НЗ и классифицировать его различные формы (т.н. текстуальная критика). По сравнению с любым древним автором (Гомером, Эврипидом, Эсхилом, Софоклом, Корнелием Непосом, Юлием Цезарем, Горацием, Вергилием и др) наш современный — печатный — греческий текст НЗ находится в исключительно благоприятном положении. И по количеству манускриптов, и по краткости времени, отделяющего древнейшие из них от оригинала, и по числу переводов, и по их древности, и по серьезности и объему проведенных над текстом критических работ он превосходит все остальные тексты (подробности см в «Сокрытые сокровища и новая жизнь», археологические открытия и Евангелие, Bruges, 1959, стр 34 слл). Текст НЗ в целом зафиксирован совершенно неопровержимо.

Новый Завет состоит из 27 книг. Издателями они подразделены на 260 глав неравной длины для облечения ссылок и цитат. В подлинном тексте этого подразделения нет. Современное деление на главы в Новом Завете, как и во всей Библии, часто приписывалось доминиканцу кардиналу Гуго (1263 г.), который выработал его, составляя симфонию к латинской Вульгате, но теперь думают с большим основанием, что это подразделение восходит к архиепископу Кентерберийскому Стефану Лангтону, умершему в 1228 году. Что же касается подразделения на стихи, принятого теперь во всех изданиях Нового Завета, то оно восходит к издателю греческого новозаветного текста, Роберту Стефану, и было им введено в его издание в 1551 году.

Священные книги Нового Завета принято обычно разделять на законоположительные (Четвероевангелие), историческую (Деяния Апостолов), учительные (семь соборных посланий и четырнадцать посланий апостола Павла) и пророческую: Апокалипсис или Откровение ев Иоанна Богослова (см Пространный Катехизис свт. Филарета Московского).

Однако современные специалисты считают такое распределение устаревшим: на самом деле все книги Нового Завета — и законоположительные, и исторические и учительные, а пророчество есть не только в Апокалипсисе. Новозаветная наука обращает большое внимание на точное установление хронологии евангельских и других новозаветных событий. Научная хронология позволяет читателю с достаточной точностью проследить по Новому Завету жизнь и служение Господа нашего Иисуса Христа, апостолов и первоначальной Церкви (см Приложения).

Книги Нового Завета можно распределить следующим образом:

1) Три так называемых синоптических Евангелия: от Матфея, Марка, Луки и, отдельно, четвертое: Евангелие от Иоанна. Новозаветная наука уделяет много внимания изучению взаимоотношений трех первых Евангелий и их отношению к Евангелию от Иоанна (синоптическая проблема).

2) Книга Деяний Апостолов и Послания апостола Павла («Corpus Paulinum»), которые обычно подразделяются на:

а) Ранние Послания: 1-ое и 2-ое к Фессалоникийцам.

б) Большие Послания: к Галатам, 1-ое и 2-ое к Коринфянам, к Римлянам.

в) Послания из уз, т.е. написанные из Рима, где ап. Павел находился в заключении: к Филиппийцам, к Колоссянам, к Ефесянам, к Филимону.

г) Пастырские Послания: 1-ое к Тимофею, к Титу, 2-ое к Тимофею.

д) Послание к Евреям.

3) Соборные Послания («Corpus Catholicum»).

4) Откровение Иоанна Богослова. (Инигда в НЗ выделяют «Corpus Joannicum», т.е. все, что написал ап Ин для сравнительного изучения его Евангелия в связи с его посланиями и кн Откр).

ЧЕТВЕРОЕВАНГЕЛИЕ

1. Слово «евангелие» (ευανγελιον) на греческом языке означает «радостная весть». Так называл Свое учение Сам Господь наш Иисус Христос (Мф 24:14 ; Мф 26:13 ; Мк 1:15 ; Мк 13:10 ; Мк 14:9 ; Мк 16:15). Поэтому для нас «евангелие» неразрывно связано с Ним: оно есть «благая весть» о спасении, дарованном миру через воплотившегося Сына Божия.

Христос и Его апостолы проповедовали евангелие, не записывая его. К середине 1-го века эта проповедь была закреплена Церковью в стойкой устной традиции. Восточный обычай запоминать наизусть изречения, рассказы и даже большие тексты помог христианам апостольской эпохи точно сохранить незаписанное Первоевангелие. После 50-х годов, когда очевидцы земного служения Христа стали один за другим уходить из жизни, возникла потребность записать благовествование (Лк 1:1). Таким образом «евангелие» стало обозначать зафиксированное апостолами повествование о жизни и учении Спасителя. Оно читалось на молитвенных собраниях и при подготовке людей ко крещению.

2. Важнейшие христианские центры 1-го века (Иерусалим, Антиохия, Рим, Ефес и др.) имели свои собственные Евангелия. Из них только четыре (Мф, Мк, Лк, Ин) признаны Церковью богодухновенными, т.е. написанными под непосредственным воздействием Святого Духа. Они называются «от Матфея», «от Марка» и т.д. (греч. «ката» соответствует рус. «по Матфею», «по Марку» и т.д.), ибо жизнь и учение Христа изложены в данных книгах этими четырьмя священнописателями. Их евангелия не были сведены в одну книгу, что позволило видеть евангельскую историю с различных точек зрения. Во 2-м веке св. Ириней Лионский называет евангелистов по именам и указывает на их евангелия как на единственно канонические (Против ересей 2, 28, 2). Современник ев Иринея Татиан предпринял первую попытку создать единое евангельское повествование, составленное из различных текстов четырех евангелий, «Диатессарон», т.е. «евангелие от четырех».

3. Апостолы не ставили себе целью создать исторический труд в современном смысле этого слова. Они стремились распространять учение Иисуса Христа, помогали людям уверовать в Него, правильно понимать и исполнять Его заповеди. Свидетельства евангелистов не совпадают во всех подробностях, что доказывает их независимость друг от друга: свидетельства очевидцев всегда носят индивидуальную окраску. Святой Дух удостоверяет не точность деталей описанных в евангелии фактов, а духовный смысл, заключающийся в них.

Встречающиеся в изложении евангелистов незначительные противоречия объясняются тем, что Бог предоставил священнописателям полную свободу в передаче тех или иных конкретных фактов применительно к разным категориям слушателей, что еще более подчеркивает единство смысла и направленности всех четырех евангелий (см также Общее введение, стр 13 и 14).

Скрыть

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

19 В этом стихе Спаситель сразу же переходит к речи о таком предмете, который не имеет, по-видимому, никакой связи с предыдущими Его наставлениями. Цан объясняет эту связь так: «Иисус, говоривший Своим ученикам в слух иудейской толпы, проповедует здесь не вообще против языческого и мирского образа мышления (ср. Лк 12:13-31 ), а показывает несовместимость такового с благочестием, о котором ученики должны и будут заботиться. Именно здесь и находится связь с предыдущими частями речи. Фарисеи считались до того времени в народе преимущественно людьми благочестивыми; но с благочестивой ревностью, которой для них ни разу не отрицал Иисус Христос, связывались у многих фарисеев и раввинов мирские интересы. Рядом с гордостью (6:2,5,16 ; 23:5-8 ; Лк 14:1,7-11 ; Ин 5:44 ; 7:18 ; 12:43 ) указывается преимущественно на их любовь к деньгам. Таким образом и рассматриваемый отдел служит к объяснению 5:20 ». Можно принять, что такое мнение вполне точно раскрывает, в чем заключается связь, если только действительно она существует, между этими разными отделами. Но связь можно выразить и яснее. Мы думаем, что вся Нагорная проповедь представляет из себя ряд очевидных истин, и что отыскать между ними связь иногда чрезвычайно трудно, подобно тому, как трудно отыскать ее в словаре между словами, напечатанными на одной и той же странице. Нельзя не видеть, что мнение о связи Цана отличается некоторою искусственностью, и во всяком случае такую связь едва ли могли усматривать ученики, которым говорил Иисус Христос, и народ. На основании этих соображений мы имеем полное право считать ст. 19 началом нового отдела, где говорится о совершенно новых предметах и притом без ближайшего отношения к фарисеем или язычникам. Христос в Нагорной проповеди не столько обличает, сколько научает. Он пользуется обличениями не ради них самих, а опять — для той же цели — научить. Если и можно предполагать связь между разными отделами Нагорной проповеди, то она заключается, по-видимому, в разнообразии указаний на извращенные понятия о праведности, какие свойственны естественному человеку. Нить Нагорной проповеди — описание этих извращенных понятий и затем разъяснение, каковы должны быть истинные, правильные понятия. К числу извращенных понятий грешного и естественного человека, относятся и его понятия и взгляды на мирские блага. И здесь Спаситель опять предоставляет людям сообразоваться с данным Им учением, оно является только светом, при котором возможна нравственная работа, имеющая целью нравственное усовершенствование человека, но не самою этою работой.

Правильный и общий взгляд на земные сокровища заключается в следующем: «не собирайте себе сокровищ на земле». Нет надобности рассуждать, как это делает Цан , о том, разумеются ли здесь только «большие скопы», «собирание больших капиталов», наслаждение ими скупца, или и собирание незначительных капиталов, заботы о насущном хлебе. Спаситель, по-видимому, не говорит ни о том, ни о другом. Он высказывает только правильный взгляд на земные богатства и говорит, что самые свойства их, сами по себе, должны препятствовать тому, чтобы люди относились к ним с особенною любовью, приобретение их ставили целью своей жизни. Свойства земных богатств, указанные Христом, должны напоминать людям о нестяжательности, и последняя должна определять отношение человека к богатству и вообще к земным благам. С этой точки зрения богатый человек может быть так же нестяжателен, как и бедный. Всякие, даже «большие скопы» и «собирание больших капиталов» могут быть правильны и законны с нравственной точки зрения, если только в эти действия человека вносится дух нестяжательности, указанный Христом. Христос не требует от человека аскетизма.

Не собирайте себе сокровищ на земле (μὴ θησαυρίζετε θησαυροὺς ) — лучше, по-видимому, перевести так: не цените сокровищ на земле, причем «на земле» будет, конечно, относиться не к сокровищам, а к «не цените» («не собирайте»). Т. е. не собирайте на земле. Если бы «на земле» относилось к «сокровищам», т. е. если бы здесь разумелись «земные» сокровища, то, во-первых, стояло бы, вероятно, θησαυροὺς τοὺς ἐπὶ τη̃ς γη̃ς , так же было бы в следующем стихе или, может быть, τοὺς θησαυροὺς ἐπὶ τη̃ς γη̃ς . Но указание Цана , что если бы «на земле» относилось к сокровищам, то следовало бы ожидать οὕς ? вместо поставленного здесь ὅπου , едва ли может быть принято, потому что ὅπου могло бы стоять и в том, и другом случае. Почему мы не должны собирать себе сокровищ на земле? Потому что (ὅπου habet vim aetiologiae ) там моль и ржа истребляют и воры подкапывают и крадут. Моль (σὴς ) — сходно с евр. сас (Ис 51:8 — только один раз в Библии) и имеет одинаковое значение, — следует принимать вообще за какое-нибудь вредное насекомое, которое вредит имуществу. Также и слово «ржа», т. е. «ржавчина» — под этим последним словом нужно разуметь тление всякого рода, потому что Спаситель не хотел, конечно, сказать того, что не следует сохранять только тех предметов, которые подвержены порче со стороны моли или ржавчины (хотя буквальный смысл этих слов и таков), а выразился только в общем смысле; в том же смысле сказаны и последующие слова, потому что причиною убытков бывает не одно только подкапывание и кражи в буквальном смысле. Параллельное место у Иак 5:23 . У раввинов для обозначения ржавчины было ходячее слово халюда (Толюк ).

20 Противоположение предыдущему. Разумеются, очевидно, духовные сокровища, которые не подлежат такому же истреблению, как земные. Но ближе, в чем именно должны состоять эти духовные сокровища, не определяется (ср. 1 Петр 1:4-9 ; 2 Кор 4:17 ; 2 Тим 1:12 ). Объяснения требует здесь только слово не истребляет (ἀφανίζει — то же слово, какое употреблено в 16 стихе о лицах). ’Αφανίζω (от φαίνω ) здесь значит удалять из вида, отсюда — губить, погублять, истреблять. В остальном конструкция и выражение те же, как и в 19 стихе.

21 Смысл ясен. Жизнь человеческого сердца сосредоточивается на том и около того, что человек любит. Человек не только любит такие или иные сокровища, но и живет, или старается жить около них и вместе с ними. Смотря по тому, какие сокровища человек любит, земные или небесные, и жизнь его бывает или земною или небесною. Если в сердце человека преобладает любовь к земным сокровищам, то небесные отходят для него на задний план и наоборот. Здесь, в словах Спасителя, глубокое обличение и объяснение тайных, сердечных человеческих помышлений. Как часто мы заботимся, по-видимому, только о небесных сокровищах, но сердцем своим привязаны бываем только к земным, и самые наши стремления к небу бывают только видимостью и предлогом для сокрытия от посторонних взоров нашего любвеобилия к сокровищам только земным. Вместо «ваше» Тишендорф , Весткотт Хорт и другие — «сокровище твое», «сердце твое». Так на основании лучших авторитетов. Может быть, в Textus Receptus и многих курсивных «твое» заменено словом «ваше» для согласования с Лк 12:34 , где «ваше» не подлежит сомнению. Цель употребления «твое» вместо «ваше», может быть, заключалась в том, чтобы обозначить индивидуальность сердечных склонностей и стремлений человека со всем их бесконечным разнообразием. Один любит одно, другой другое. Знакомое всем выражение «у меня сердце лежит» или «не лежит к тому-то» почти равнозначительно евангельскому выражению 21 стиха. Его можно перефразировать так: «где находится то, что ты считаешь своим сокровищем, туда будут направляться и сердечные помыслы твои, и любовь твоя».

22-23 Толкование этого места у древних церковных писателей отличалось простотой и буквальным пониманием. Златоуст принимает «чистый» (ἁπλου̃ς ) в значении «здоровый» (ὑγιής ) и толкует так: «ибо как глаз простой, т. е. здоровый, освещает тело, а если худ, т. е. болезнен, затемняет, так и ум потемняется от заботы ». Иероним : «как все тело наше бывает во тьме, если глаз не прост (simplex ), так, если и душа потеряла свой первоначальный свет, то все чувство (чувственная сторона души) остается во мраке ». Августин разумеет под глазом намерения человека, — если они будут чисты и правильны, то и все наши дела, исходящие из ваших намерений, хороши. Иначе смотрят на это дело некоторые современные экзегеты. «Идея 22 стиха», говорит один из них, довольно наивна — «будто глаз есть орган, через который свет находит доступ ко всему телу, и будто существует духовное око, через которое входит духовный свет и освещает всю личность человека. Это духовное око должно быть чисто, иначе свет не может входить и внутренний человек живет во тьме». Но даже с точки зрения современной науки какой же другой орган может быть назван светильником (хотя бы для тела), как не глаз? Идея 22 ст., поэтому, вовсе не так «наивна», как воображают, тем более, что Спаситель не употребляет тех выражений: «находит доступ», «входит», какие употребляются людьми, знакомыми с последними выводами естественных наук. Гольцман называет глаз «специфическим световым органом (Lichtorgan ), которому тело обязано всеми своими световыми впечатлениями ». Несомненно, что глаз есть орган для их восприятия. Если глаз не прост, то, — какое бы из этих выражений мы ни выбрали, — получаемые нами световые впечатления не будут иметь такой живости, правильности и силы, какие бывают у здорового глаза. Это правда, что с современно-научной точки зрения выражение: «светильник для тела есть око» могло бы показаться не совсем ясным и научно правильным. Но Спаситель и не говорил современным нам научным языком. С другой стороны, и современная наука не чужда подобных неточностей, напр., «солнце восходит и заходит», тогда как солнце остается неподвижным, и никому нельзя ставить подобных неточностей в вину. Итак, выражение должно считаться правильным и равносильно современному научному выражению: глаз есть орган для восприятия световых впечатлений. При таком понимании нет надобности вводить и дальнейших рассуждений, будто противоположными рассуждениями этого и дальнейшего стиха внушается контраст между щедростью и милостыней, и что по иудейской аксиоме «хороший глаз» есть метафорическое обозначение щедрости, «худой глаз» — скаредности. Это правда, что в нескольких местах Св. Писания «жалостливый» и «завистливый» глаз употребляются в этом смысле (Втор 15:9 ; 28:54-56 ; Притч 23:6 ; 28:22 ; 22:9 ; Тов 4:7 ; Сир 14:10 ). Но в рассматриваемом месте нет речи ни о щедрости, ни о милостыне, а просто выясняется, каково должно быть отношение человека к земным благам. В этом последнем и связь 22 и 23 стихов с предшествующею речью. Тусклый, помраченный, больной глаз любит больше созерцать земное, для него тяжело смотреть на яркий свет, на небесное. По словам Бенгеля , в Св. Писании слова, выражающие простоту (ἁπλου̃ς , ἁπλότης ) никогда не употребляются в худом смысле. Простой и добрый, имеющий небесные намерения, стремящийся к Богу — одно и то же. В 23 ст. — противоположение предыдущей речи. Последние предложения этого стиха всегда представлялись трудными. Можно наблюдать в этом месте чрезвычайно поэтическую и тонкую игру слов, и переводить так же, как в нашем русском (славянский : тьма кольми — точно, но неясно) и Вульгате (ipsae tenebrae quantae sunt ), не относя слова тьма к «внутренним помыслам человека, его страстям и наклонностям». Последний смысл только дальнейший и несобственный, поскольку образы и метафоры служат обозначением внутренних духовных отношений. Метафора основывается на различии степеней тьмы, начиная от недостатка света, сумерек и кончая полным мраком. Глаз нездоров (πονηρός ) в противоположность здоровому (ἁπλου̃ς ), и тело освещается только отчасти; иначе сказать, глаз только отчасти воспринимает световые, и притом неверные, впечатления. Так что «если свет в тебе» равняется тьме, то «сколько тьмы». Гримм объясняет это выражение так: «если свет твой внутренний есть тьма (темен), т. е. если ум лишен способности разумения, то как велика будет тьма (насколько больше она достойна сожаления в сравнении с слепотою тела) ». Εκότος относится к так называемым «колеблющимся» выражениям у классиков, которые употребляют его и в мужском и среднем роде. В Мф 6:23 — средний род и употреблено в значении нездоровье, пагуба (ср. Ин 3:19 ; Деян 26:18 ; 2 Кор 4:6 — Кремер ).

24 Вместо «одному усердствовать» лучше — «одного предпочитать и другим пренебрегать» (славянский : «или единого держится, о друзем же нерадети начнет »). Обращает на себя прежде всего реальный смысл выражения: бывает ли действительно так, что человек не может служить двум господам? На это можно сказать, что нет правила без исключений. Но обыкновенно бывает так, что когда «много хозяев», то рабская служба бывает не только трудна, но и невозможна. Даже в практических целях производится, поэтому, сосредоточение одной власти в одних руках. Затем обращает внимание еще конструкция речи. Не сказано: одного (τòν ἕνα ) будет ненавидеть и одного презирать, потому что в этом случае получилась бы ненужная тавтология. Но одного будет ненавидеть, одного будет предпочитать, другого будет любить, другого ненавидеть. Указываются два господина, резко отличные по характеру, что, по-видимому, выражено словом ἕτερον , которое (в отличие от ἄλλος ) вообще означает родовое различие. Они совершенно разнородны и разнохарактерны. Поэтому «или» «или» не повторения, но предложения, обратные одно другому. Мейер выражает это так: «будет ненавидеть А и любить Б, или будет предпочитать А и презирать Б ». Указываются на разные отношения людей к двум господам, начиная с полной преданности и любви с одной стороны и ненависти с другой, и кончая простым, хотя бы даже и лицемерным, предпочтением или презрением. В промежутке между этими крайними состояниями можно подразумевать различные отношения большей или меньшей силы и напряженности. Опять чрезвычайное тонкое и психологическое изображение людских отношений. Из этого делается вывод, оправдываемый взятыми образами, хотя и без οὑ̃ν : «не можете служить Богу и мамоне», — не просто «служить» (διακονει̃ν ), но быть рабами (δουλεύειν ), находиться в полной власти. Очень хорошо объясняет это место Иероним : «ибо кто раб богатства, оберегает богатства, как раб; а кто сверг с себя рабское иго, тот распоряжается ими (богатствами), как господин ». Слово мамона (не маммона и не маммонас , — удвоение м в этом слове доказано очень слабо, Блясс ) — означает всякие роды обладания, наследия и приобретения, вообще всякое имущество и деньги. Находилось ли это, позднее образовавшееся, слово в еврейском, или оно может быть сведено к араб. слову, сомнительно, хотя Августин и утверждает, что mammona у евреев называются богатства, и что с этим согласуется пуническое название, потому что lucrum на пуническом языке выражается словом mammon . У сирийцев в Антиохии слово было обычно, так что Златоуст не счел нужным объяснить его, подставив вместо него χρυσός (золотая монета — Цан ). Тертуллиан переводит мамона словом nummus . Что мамона есть название языческого бога, — это средневековая басня. Но маркиониты объясняли его преимущественно об иудейском боге, а Григорий Нисский считал его именем диавола Веельзевула.

25 Связь с предыдущим стихом выражена через διὰ του̃το , поэтому, посему, по этой причине. Спаситель говорит здесь как бы так: «так как вы не можете собирать сокровищ одновременно и на земле и на небе, потому что это значило бы служить двум господам, то оставляйте, поэтому, мысли о земных сокровищах, и даже о самом необходимом для вашей жизни». По Феофилакту Спаситель «есть здесь не препятствует, а препятствует говорить: что будем есть? Так говорят богачи с вечера: что будем есть завтра? Видишь, что Спаситель здесь запрещает изнеженность и роскошь». Иероним замечает, что слово «пить» добавлено только в некоторых кодексах. Слова «и что пить» опущены у Тишендорфа , Весткотта Хорта , Вульгате и мн. др. Смысл почти не изменяется. Слова «для души» противополагаются дальнейшим «для тела», но их нельзя принимать в значении только души, а, как правильно замечает об этом Августин , для жизни. Златоуст говорит, что «для души» сказано не потому, чтобы она нуждалась в пище, и что здесь просто Спаситель обличает дурной обычай. Дальнейшего слова нельзя перевести через «жизнь»; не больше ли жизнь пищи и тело одежды? Стало быть ψυχή имеет здесь какое-нибудь другое значение. Нужно думать, что здесь разумеется нечто близкое к σω̃μα , живой организм, и что ψυχή употреблено в каком-нибудь простонародном смысле, вроде того, как у нас выражаются: душа не принимает и пр.

26 Можно ли человеку жить, как птицы небесные? Невозможность этого заставила древних толкователей объяснять стих в аллегорическом смысле. «И так что же? — спрашивает Златоуст , — не нужно и сеять? Но Спаситель не сказал: не должно сеять и совершать полезный труд, но что не должно быть малодушным и бесполезно предаваться заботам ». Позднейшие писатели (между ними — Ренан ) позволяли себе даже глумиться над этим изречением и говорили, что Христу можно было проповедовать так в стране, где насущный хлеб добывается без особенных забот, но что слова Его совершенно неприложимы к людям, живущим в более суровых климатах, где забота об одежде и пище необходима и сопряжена иногда с большими трудностями. В народном употреблении сделавшееся почти пословицей выражение «жить, как птицы небесные» стало обозначать легкомысленную, бездомную и беззаботную жизнь, которая, конечно, предосудительна. Истинное значение этих выражений заключается в том, что Спаситель только сравнивает людскую жизнь с жизнью птиц небесных, но вовсе не учит тому, что люди должны жить так же, как они. Мысль сама по себе правильна и выражена ярко. В самом деле, если Бог заботится о птицах, то почему же люди должны поставлять себя вне Его заботы? Если они уверены, что Промысел Божий заботится о них не менее, чем о птицах, то этою уверенностью определяется вся их деятельность относительно пищи и одежды. Заботиться о них нужно, но при этом нужно и помнить, что пища и одежда для людей есть в то же время и предмет заботы и попечения Божиих. Это должно отклонять от отчаяния бедняка и в то же время сдерживать богача. Между полным отсутствием заботы и излишним, скажем даже, болезненным, попечением существует множество промежуточных стадий, и во всех один и тот же принцип — надежда на Бога — должен действовать одинаково.

Для примера избраны птицы небесные, чтобы яснее выразить, кому человек должен подражать. Слово «небесные» не излишне, и указывает на свободу и приволье жизни птиц. Под птицами не разумеются хищные, потому что для характеристики избраны выражения, указывающие на таких птиц, которые питаются зернами. Это самые незлобивые и чистые из птиц. Выражение «птицы небесные» встречается у LXX — они передают так еврейское выражение йоф га-шамаим .

27 Греческое слово ἡλικία означает и рост, и возраст. Многие комментаторы предпочитают переводить его словом возраст, т. е. продолжение жизни. В сходном смысле употреблено подобное же выражение в Пс 38:6 : «вот Ты дал мне дни, как пяди», т. е. очень короткие дни. Но против такого толкования возражают, что если бы Спаситель разумел продолжение жизни, то Ему было бы весьма удобно употребить вместо «локоть» (πη̃χυν ) какое-нибудь другое слово, обозначающее время, напр., мгновение, час, день, год. Далее, если бы Он говорил о продолжении жизни, то Его мысль была бы не только не совсем понятна, но и не верна, потому что при помощи забот и попечения, мы, по крайней мере большею частью, можем прибавить к своей жизни не только дни, но и целые годы. Если согласиться с таким толкованием, то «вся медицинская профессия показалась бы нам ошибкой и нелепостью ». Значит, под словом ἡλικία нужно понимать не возраст, а рост. Но при таком толковании мы встречаемся с не меньшими трудностями. Локоть есть мера длины, может быть и мерою роста; она равняется приблизительно 1½ нашим футам. Едва ли Спаситель хотел сказать: кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя бы на один локоть и сделаться таким образом исполином или великаном? Сюда присоединяется и еще одно обстоятельство. В параллельном рассматриваемому месту у Луки Лк 12:25,26 , говорится: «да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть? Итак, если малейшего сделать не можете; что заботитесь о прочем?» Прибавка роста на один локоть здесь считается делом малейшим. Для решения вопроса о том, какое из двух приведенных толкований верно, мало можно заимствовать из филологического разбора обоих слов: возраст (ἡλικία ) и локоть (πη̃χυν ). Первоначальное значение первого, несомненно, продолжение жизни, возраст, и только в позднейшем новозаветном оно получило значение и роста. В Новом Завете употребляется в обоих смыслах (Евр 11:11 ; Лк 2:52 ; 19:3 ; Ин 9:21,23 ; Еф 4:13 ). Таким образом, выражение представляется одним из трудных. Для правильного истолкования его нужно прежде всего обратить внимание на то, что стих 27 несомненно имеет ближайшее отношение к предшествующему стиху, а не к последующему. Эта связь в настоящем случае выражена частицею δέ . По словам Морисона экзегеты мало обращали внимания на эту частицу. Связь речи такова. Отец ваш небесный питает птиц небесных. Вы гораздо лучше их (μα̃λλον нет надобности переводить словом больше); следовательно, вы можете вполне надеяться, что Отец небесный будет питать и вас, и притом без особенных забот и попечения с вашей стороны. Но если вы оставите надежду на Отца небесного и сами будете прилагать много забот о пище, то это совершенно бесполезно, потому что сами, своими заботами, не можете прибавить своим питанием роста человеку даже и на один локоть. Правильность этого толкования можно подтвердить тем, что в 26 ст. говорится о телесном питании, которое, конечно, прежде всего способствует росту. Рост совершается естественно. Какое-нибудь усиленное питание не может прибавить к росту младенца даже одного локтя. Поэтому нет никакой надобности предполагать, что Спаситель говорит здесь о гигантах или великанах. Прибавление роста на локоть — это незначительная величина в человеческом росте. При таком объяснении с Лукою устраняется всякое противоречие.

28 Если человек не должен чрезмерно заботиться о питании, то излишни для него также большие заботы и об одежде. Вместо «посмотрите» в подлиннике «научитесь» или «поучитесь» (καταμάθετε ) — глагол, подразумевающий больше внимания, чем «взгляните» (ἐμβλέψατε ). Полевые лилии не летают по воздуху, а растут на земле, людям можно с большею легкостью наблюдать и изучать их рост (теперь — αὐξάνουσιν ). Что касается самых полевых лилий, то одни разумеют здесь «императорскую корону» (fritillaria imperialis , κρίνον βασιλικόν ), дико растущую в Палестине, другие amaryliis lutea , которая с своими золотисто-лиловыми цветками покрывает поля Леванта, третьи так называемую Гулееву лилию, которая очень велика, имеет пышную корону и неподражаема по своей красоте. Она встречается, хотя, кажется, и редко, на северных склонах Фавора и холмах Назарета. «Сказав о необходимой пище и показав, что о ней не нужно заботиться, Он переходит далее к тому, о чем еще менее надобно заботиться, потому что одежда не так необходима, как пища » (Иоанн Златоуст ).

29 О славе Соломона см. 2 Пар 9:15 и сл. Человеческие украшения все несовершенны сравнительно с природными. Человек до настоящего времени не мог превзойти природы в устройстве различных красот. Способы делать украшения совершенно естественными до настоящего времени еще не найдены.

30 Трава полевая отличается красотой, одевается так, как не одевался Соломон. Но обыкновенно она годится только на то, что ее бросают в печь. Вы заботитесь об одежде. Но вы несравненно превосходите полевые лилии, и потому можете надеяться, что Бог оденет вас еще лучше, чем полевые лилии.

«Маловерные» — слово не встречается у Марка, но однажды у Луки Лк 12:28 . У Матфея 4 раза (Мф 6:30 ; 8:26 ; 14:31 ; 16:8 ). В языческой литературе слова этого нет.

31 Смысл выражений тот же, что и в 25 ст. Но здесь мысль излагается уже в качестве вывода из предыдущего. Она блестяще доказана приведенными примерами. Смысл тот, что все наши попечения и заботы должны быть проникнуты духом надежды на Отца небесного.

32 Несколько странным с первого раза представляется здесь упоминание об язычниках (τὰ ἔθνη ). Вполне хорошо объясняет это Златоуст , говоря, что Спаситель потому здесь упомянул об язычниках, что они трудятся исключительно для настоящей жизни, не размышляя о будущем и небесном. Златоуст придает также значение обстоятельству, что Спаситель не сказал здесь Бог, а назвал Его Отцом. Язычники еще не стали в сыновнее положение к Богу; но слушатели Христа, с приближением Царства Небесного, уже становились. Поэтому Спаситель вселяет в них высшую надежду — на небесного Отца, который не может не видеть чад Своих, если они находятся в затруднительных и крайних обстоятельствах.

33 Переведено точно, и однако не согласно с подлинником. По русскому переводу выходит, что «его» относится к царству, т. е. ищите Царства Божия и правды этого Царства; между тем в подлиннике, если бы местоимение «его» относилось к Царству (βασιλεία ), то вместо αὐτου̃ (муж. рода) стояло бы αὐτη̃ς . Значит слово «его» должно относиться к «Отец ваш на Небе», и смысл выражения таков: ищите прежде Царства и правды Отца вашего небесного. В русск. перев. это, впрочем, выражено тем, что «Его» напечатано с прописной буквы. Чтобы избежать всякой двусмысленности в греч. в нескольких кодексах прибавлено к τὴν βασιλείαν — του̃ θεου̃ (в Вульгате и лат. перев.: regnum Dei, et justitiam ejus ); а в некоторых του̃ θεου̃ еще и после δικαιοσύνην , что излишне. Кодекс В перемещает: ищите прежде правды и Царства, — что, вероятно, вызвано тем соображением, что правда служит условием для вступления в Царство 5:20 , и потому должна стоять впереди. Встречающееся у Оригена , Климента и Евсевия изречение Христа: «просите многого и малое приложится вам; просите небесного и земное приложится вам », объясняет смысл 33 стиха, но не вполне. «Ищите» здесь заменено «просите». Люди должны прежде всего стремиться к тому, чтобы на земле наступило или появилось Царство и правда Божии, всячески содействовать этому своею жизнью, поведением и верою. Это в положительном смысле; в отрицательном — уклоняться от всякой неправды (лжи, обмана, показности и пр.), где бы она ни существовала. Если бы такое стремление было общим, то все остальное, чего язычники так усердно ищут и о чем так много заботятся, появится без особенных трудов и забот. Опыт действительно показывает, что благосостояние среди людей появляется не тогда, когда они все свое внимание сосредоточивают в мирских интересах и своекорыстии, а когда ищут правды. Благосостояния людей никогда не отрицает Христос.

34 Златоуст объясняет эти слова так: «не сказал — не заботьтесь, но не заботьтесь о завтрашнем дне ». Если принять это толкование отдельно и без связи с другими толкованиями, то получается некоторая двусмысленность. О завтрашнем дне не следует заботиться; но зато следует заботиться о других, дальнейших днях. Можно думать, что Спаситель вообще дает здесь наставление не заботиться о будущем, что ясно из контекста. Поэтому о завтрашнем дне сказано в общем смысле и, может быть, потому, что он бывает обыкновенно предметом наших ближайших и особенных забот. Сам будет заботиться о своем μεριμνήσει ἑαυτη̃ς — в греческом довольно грубая конструкция, обязанная переводу с арамейского. По-видимому, для того, чтобы придать некоторый классический вид этому выражению, в некоторых кодексах поставлено τὰ ἑαυτη̃ς или τὰ περὶ αὐτη̃ς . Второе предложение служит доказательством первого. Мы и обыкновенно в действительности заботимся только о нынешнем дне. Распространять свои заботы на завтрашний и несколько дней — не в наших силах. Наше так называемое «предвидение» часто не оправдывается в будущем. Смысл выражения, следовательно, таков. Заботьтесь (можете заботиться только о нынешнем дне, как вы и обыкновенно это делаете. Завтрашний день наступят свои особенные заботы, свойственные только этому дню. И это доказывается тем, что довольно для каждого дня своей заботы. Довольно как в русск. так и в греч. — средний род; буквально: довольно для дня злоба (вм. забота). Такое сочетание невозможно на русском, но на греческом допустимо, встречается в других местах Нового Завета (напр., 2 Кор 2:6 ; Деян 14:3 ; Лк 22:38 ), хотя и не может быть подведено под общее правило. Злоба (κακία ) имеет много значений, по смыслу вообще противоположно слову добродетель (ἀρετὴ ), а здесь употреблено в смысле тягость, бедствие, зло (как у Сир 19:6 ; Амос 3:6 ; 1 Макк 7:23 и др.). К обычной, ежедневной деятельности человека всегда примешивается «элемент зла» в виде различных огорчений, неудач, неприятностей, разочарований, усталости, изнеможения, болезней и т. п. В Новом Завете слово это поставляется иногда рядом с перечислением различных пороков (Рим 1:29 ; Кол 3:8 ; Тит 3:3 ).

Евангелие

Слово «Евангелие» (τὸ εὐαγγέλιον) в классическом греческом языке употреблялось для обозначения: а) награды, которая дается вестнику радости (τῷ εὐαγγέλῳ), б) жертвы, закланной по случаю получения какого-либо доброго известия или праздника, совершенного по тому же поводу и в) самой этой доброй вести. В Новом Завете это выражение означает:

а) добрую весть о том, что Христос совершил примирение людей с Богом и принес нам величайшие блага - главным образом основал на земле Царство Божие (Мф. 4:23 ),

б) учение Господа Иисуса Христа, проповеданное им Самим и Его апостолами о Нем, как о Царе этого Царства, Мессии и Сыне Божием (2Кор. 4:4 ),

в) все вообще новозаветное или христианское учение, прежде всего повествование о событиях из жизни Христа, наиболее важных (1Кор. 15:1-4 ), а потом и изъяснение значения этих событий (Рим. 1:16 ).

д) Наконец, слово «Евангелие» употребляется иногда для обозначения самого процесса проповедания христианского учения (Рим. 1:1 ).

Иногда к слову «Евангелие» присоединяется обозначение и содержание его. Встречаются, например, фразы: Евангелие царства (Мф. 4:23 ), т.е. радостная весть о Царстве Божием, Евангелие мира (Еф. 6:15 ), т.е. о мире, Евангелие спасения (Еф. 1:13 ), т.е. о спасении и т.д. Иногда следующий за словом «Евангелие» родительный падеж означает виновника или источник благой вести (Рим. 1:1 , 15:16 ; 2Кор. 11:7 ; 1Фес. 2:8 ) или личность проповедника (Рим. 2:16 ).

Довольно долго сказания о жизни Господа Иисуса Христа передавались только устно. Сам Господь не оставил никаких записей Своих речей и дел. Точно так же и 12 апостолов не были рождены писателями: они были «люди некнижные и простые» (Деян. 4:13 ), хотя и грамотные. Среди христиан апостольского времени также было очень мало «мудрых по плоти, сильных» и «благородных» (1Кор. 1:26 ), и для большинства верующих гораздо большее значение имели устные сказания о Христе, чем письменные. Таким образом апостолы и проповедники или евангелисты «передавали» (παραδιδόναι) сказания о делах и речах Христа, а верующие «принимали» (παραλαμβάνειν), - но, конечно, не механически, только памятью, как это можно сказать об учениках раввинских школ, а всей душой, как бы нечто живое и дающее жизнь. Но скоро этот период устного предания должен был окончиться. С одной стороны, христиане должны были почувствовать нужду в письменном изложении Евангелия в своих спорах с иудеями, которые, как известно, отрицали действительность чудес Христовых и даже утверждали, что Христос и не объявлял Себя Мессией. Нужно было показать иудеям, что у христиан имеются подлинные сказания о Христе тех лиц, которые или были в числе Его апостолов, или же стояли в ближайшем общении с очевидцами дел Христовых. С другой стороны, нужда в письменном изложении истории Христа стала чувствоваться потому, что генерация первых учеников постепенно вымирала и ряды прямых свидетелей чудес Христовых редели. Требовалось поэтому письменно закрепить отдельные изречения Господа и целые Его речи, а также и рассказы о Нем апостолов. Тогда-то стали появляться то там, то здесь отдельные записи того, что сообщалось в устном предании о Христе. Всего тщательнее записывали слова Христовы, которые содержали в себе правила жизни христианской, и гораздо свободнее относились к передаче разных событий из жизни Христа, сохраняя только общее их впечатление. Таким образом, одно в этих записях, в силу своей оригинальности, передавалось везде одинаково, другое же видоизменялось. О полноте повествования эти первоначальные записи не думали. Даже и наши Евангелия, как видно из заключения Евангелия от Иоанна (Ин. 21:25 ), не намеревались сообщать все речи и дела Христовы. Это видно, между прочим, и из того, что в них не помещено, например, такое изречение Христа: «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:35 ). О таких записях сообщает евангелист Лука, говоря, что многие до него уже начали составлять повествования о жизни Христа, но что в них не было надлежащей полноты и что поэтому они не давали достаточного «утверждения» в вере (Лк. 1:1-4 ).

По тем же побуждениям, очевидно, возникли и наши канонические Евангелия. Период их появления можно определить примерно лет в тридцать - от 60 до 90 г. (последним было Евангелие от Иоанна). Три первых Евангелия принято называть в библейской науке синоптическими, потому что они изображают жизнь Христа так, что их три повествования без большого труда можно просматривать за одно и соединять в одно цельное повествование (синоптики - с греческого - вместе смотрящие). Евангелиями они стали называться каждое в отдельности, может быть, еще в конце I столетия, но из церковной письменности мы имеем сведения, что такое наименование всему составу Евангелий стало придаваться только во второй половине II века. Что касается названий: «Евангелие Матфея», «Евангелие Марка» и т.д., то правильнее эти очень древние названия с греческого нужно перевести так: «Евангелие по Матфею», «Евангелие по Марку» (κατὰ Ματθαῖον, κατὰ Μᾶρκον). Этим Церковь хотела сказать, что во всех Евангелиях заключается единое христианское благовествование о Христе Спасителе, но по изображениям разных писателей: одно изображение принадлежит Матфею, другое - Марку и т.д.

Четвероевангелие

Таким образом, древняя Церковь смотрела на изображение жизни Христа в наших четырех Евангелиях не как на различные Евангелия или повествования, а как на одно Евангелие, на одну книгу в четырех видах. Поэтому-то в Церкви и утвердилось за нашими Евангелиями название Четвероевангелие. Святой Ириней называл их «четверообразным Евангелием» (τετράμορφον τὸ εὐαγγέλιον - см. Irenaeus Lugdunensis, Adversus haereses liber 3, ed. A. Rousseau and L. Doutreleaü Irenée Lyon. Contre les hérésies, livre 3, vol. 2 . Paris, 1974, 11, 11).

Отцы Церкви останавливаются на вопросе: почему именно Церковь приняла не одно Евангелие, а четыре? Так святитель Иоанн Златоуст говорит: «Неужели один евангелист не мог написать всего, что нужно. Конечно, мог, но когда писали четверо, писали не в одно и то же время, не в одном и том же месте, не сносясь и не сговариваясь между собою, и при всем том написали так, что все как будто одними устами произнесено, то это служит сильнейшим доказательством истины. Ты скажешь: «Случилось, однако же, противное, ибо четыре Евангелия обличаются нередко в разногласии». Сие то самое и есть верный признак истины. Ибо если бы Евангелия во всем в точности были согласны между собою, даже касательно самых слов, то никто из врагов не поверил бы, что писались Евангелия не по обыкновенному взаимному соглашению. Теперь же находящееся между ними небольшое разногласие освобождает их от всякого подозрения. Ибо то, в чем они неодинаково говорят касательно времени или места, нисколько не вредит истине их повествования. В главном же, составляющем основание нашей жизни и сущность проповеди, ни один из них ни в чем и нигде не разногласит с другим, - в том, что Бог соделался человеком, творил чудеса, был распят, воскрес, вознесся на небо». («Беседы на Евангелие от Матфея», 1).

Святой Ириней находит и особый символический смысл в четверичном числе наших Евангелий. «Так как четыре страны света, в котором мы живем, и так как Церковь рассеяна по всей земле и свое утверждение имеет в Евангелии, то надлежало ей иметь четыре столпа, отовсюду веющих нетлением и оживляющих человеческий род. Всеустрояющее Слово, восседающее на Херувимах, дало нам Евангелие в четырех видах, но проникнутое одним духом. Ибо и Давид, моля о явлении Его, говорит: «восседающий на Херувимах, яви Себя» (Пс. 79:2 ). Но Херувимы (в видении пророка Иезекииля и Апокалипсиса) имеют четыре лица, и их лики суть образы деятельности Сына Божия». Святой Ириней находит возможным приложить к Евангелию Иоанна символ льва, так как это Евангелие изображает Христа, как вечного Царя, а лев есть царь в животном мире; к Евангелию Луки - символ тельца, так как Лука начинает свое Евангелие изображением священнического служения Захарии, который закалал тельцов; к Евангелию Матфея - символ человека, так как это Евангелие преимущественно изображает человеческое рождение Христа, и, наконец, к Евангелию Марка - символ орла, потому что Марк начинает свое Евангелие с упоминания о пророках, к которым Дух Святой слетал, как бы орел на крыльях» (Irenaeus Lugdunensis, Adversus haereses, liber 3, 11, 11-22). У других отцов Церкви символы льва и тельца перемещены и первый придан Марку, а второй - Иоанну. Начиная с V в. в таком виде символы евангелистов стали присоединяться и к изображениям четырех евангелистов в церковной живописи.

Взаимные отношения Евангелий

Каждое из четырех Евангелий имеет свои особенности, и больше всех - Евангелие Иоанна. Но три первые, как уже сказано выше, между собой имеют чрезвычайно много общего, и это сходство невольно бросается в глаза даже при беглом их чтении. Скажем прежде всего о сходстве синоптических Евангелий и о причинах этого явления.

Еще Евсевий Кесарийский в своих «канонах» разделил Евангелие от Матфея на 355 частей и заметил, что 111 из них имеются у всех трех синоптиков. В новейшее время экзегеты выработали даже еще более точную числовую формулу для определения сходства Евангелий и вычислили, что все количество стихов, общих всем синоптикам, восходит до 350. У Матфея, затем, 350 стихов свойственны только ему, у Марка таких стихов 68, у Луки - 541. Сходства главным образом замечаются в передаче изречений Христа, а различия - в повествовательной части. Когда Матфей и Лука в своих Евангелиях буквально сходятся между собою, с ними всегда согласуется и Марк. Сходство между Лукой и Марком гораздо ближе, чем между Лукой и Матфеем (Лопухин - в Православной Богословской Энциклопедии. Т. V. С. 173). Замечательно еще, что некоторые отрывки у всех трех евангелистов идут в одной и той же последовательности, например, искушение и выступление в Галилее, призвание Матфея и разговор о посте, срывание колосьев и исцеление сухорукого, утишение бури и исцеление гадаринского бесноватого и т.д. Сходство иногда простирается даже на конструкцию предложений и выражения (например, в приведении пророчества Мал. 3:1 ).

Что касается различий, наблюдаемых у синоптиков, то их весьма немало. Иное сообщается только двумя евангелистами, иное - даже одним. Так, только Матфей и Лука приводят нагорную беседу Господа Иисуса Христа, сообщают историю рождения и первых годов жизни Христа. Один Лука говорит о рождении Иоанна Предтечи. Иное один евангелист передает в более сокращенной форме, чем другой, или в другой связи, чем другой. Различны и детали событий в каждом Евангелии, а также и выражения.

Такое явление сходства и различия в синоптических Евангелиях давно уже обращало на себя внимание толкователей Писания, и давно уже высказывались различные предположения, объясняющие этот факт. Более правильным представляется мнение, что наши три евангелиста пользовались общим устным источником для своего повествования о жизни Христа. В то время евангелисты или проповедники о Христе ходили с проповедью повсюду и повторяли в разных местах в более или менее обширном виде то, что считалось нужным предложить вступавшим в Церковь. Образовался, таким образом, известный определенный тип устного Евангелия , и вот этот тип мы и имеем в письменном виде в наших синоптических Евангелиях. Конечно, при этом, смотря по цели, какую имел тот или другой евангелист, его Евангелие принимало некоторые особенные, только его труду свойственные черты. При этом нельзя исключить и того предположения, что более древнее Евангелие могло быть известно евангелисту, писавшему позднее. При этом различие синоптиков должно быть объясняемо различными целями, какие имел в виду каждый из них при написании своего Евангелия.

Как мы уже сказали, синоптические Евангелия в очень многом отличаются от Евангелия Иоанна Богослова. Так они изображают почти исключительно деятельность Христа в Галилее, а апостол Иоанн изображает главным образом пребывание Христа в Иудее. В отношении к содержанию синоптические Евангелия также значительно разнятся от Евангелия Иоанна. Они дают, так сказать, изображение более внешнее жизни, дел и учения Христа и из речей Христа приводят только те, какие были доступны для понимания всего народа. Иоанн, напротив, пропускает очень многое из деятельности Христа, например, он приводит только шесть чудес Христа, но зато те речи и чудеса, которые он приводит, имеют особый глубокий смысл и чрезвычайную важность о личности Господа Иисуса Христа. Наконец, в то время как синоптики изображают Христа преимущественно как основателя Царства Божия и потому направляют внимание своих читателей на основанное Им Царство, Иоанн обращает наше внимание на центральный пункт этого Царства, из которого идет жизнь по перифериям Царства, т.е. на Самого Господа Иисуса Христа, Которого Иоанн изображает как Единородного Сына Божия и как Свет для всего человечества. Поэтому-то Евангелие Иоанна еще древние толкователи называли по преимуществу духовным (πνευματικόν) в отличие от синоптических, как изображающих преимущественно человеческую сторону в лице Христа (εὐαγγέλιον σωματικόν), т.е. Евангелие телесное.

Однако нужно сказать, что и у синоптиков есть места, которые говорят о том, что как синоптикам известна была деятельность Христа в Иудее (Мф. 23:37 , 27:57 ; Лк. 10:38-42 ), так и у Иоанна имеются указания на продолжительную деятельность Христа в Галилее. Точно так же синоптики передают такие изречения Христа, которые свидетельствуют о Его Божеском достоинстве (Мф. 11:27 ), а Иоанн со своей стороны также местами изображает Христа как истинного человека (Ин. 2 и сл.; Ин.8 и др.). Поэтому нельзя говорить о каком-либо противоречии между синоптиками и Иоанном в изображении лица и дела Христа.

Достоверность Евангелий

Хотя давно уже критика высказывалась против достоверности Евангелий, а в последнее время эти нападения критики особенно усилились (теория мифов, особенно же теория Древса, совсем не признающего существования Христа), однако все возражения критики так ничтожны, что разбиваются при самом малейшем столкновении с христианской апологетикой. Здесь, впрочем, не будем приводить возражений отрицательной критики и разбирать эти возражения: это будет сделано при толковании самого текста Евангелий. Мы скажем только о главнейших общих основаниях, по которым мы признаем Евангелия вполне достоверными документами. Это, во-первых, существование предания очевидцев, из которых многие дожили до эпохи, когда появились наши Евангелия. С какой стати мы стали бы отказывать этим источникам наших Евангелий в доверии? Могли ли они выдумать все, что есть в наших Евангелиях? Нет, все Евангелия имеют чисто исторический характер. Во-вторых, непонятно, почему бы христианское сознание захотело - так утверждает мифическая теория - увенчать голову простого равви Иисуса венцом Мессии и Сына Божия? Почему, например, о Крестителе не сказано, что он творил чудеса? Явно потому, что он их не творил. А отсюда следует, что если о Христе сказано как о Великом Чудотворце, то, значит, Он действительно был таким. И почему бы можно было отрицать достоверность чудес Христовых, раз высшее чудо - Его Воскресение - засвидетельствовано так, как никакое другое событие древней истории (см. 1Кор. 15 )?

Библиография иностранных работ по четвероевангелию

Бенгель - Bengel J. Al. Gnomon Novi Testamentï in quo ex nativa verborum VI simplicitas, profunditas, concinnitas, salubritas sensuum coelestium indicatur. Berolini, 1860.

Бласс, Gram. - Blass F. Grammatik des neutestamentlichen Griechisch. Göttingen, 1911.

Весткотт - The New Testament in Original Greek the text rev. by Brooke Foss Westcott. New York, 1882.

Б. Вейс - Weiss B. Die Evangelien des Markus und Lukas. Göttingen, 1901.

Иог. Вейс (1907) - Die Schriften des Neuen Testaments, von Otto Baumgarten; Wilhelm Bousset. Hrsg. von Johannes Weis_s, Bd. 1: Die drei älteren Evangelien. Die Apostelgeschichte, Matthaeus Apostolus; Marcus Evangelista; Lucas Evangelista. . 2. Aufl. Göttingen, 1907.

Годэ - Godet F. Кommentar zu dem Evangelium des Johannes. Hannover, 1903.

Де Ветте - De Wette W.M.L. Кurze Erklärung des Evangeliums Matthäi / Кurzgefasstes exegetisches Handbuch zum Neuen Testament, Band 1, Teil 1. Leipzig, 1857.

Кейль (1879) - Кeil C.F. Commentar über die Evangelien des Markus und Lukas. Leipzig, 1879.

Кейль (1881) - Кeil C.F. Commentar über das Evangelium des Johannes. Leipzig, 1881.

Клостерманн - Кlostermann A. Das Markusevangelium nach seinem Quellenwerthe für die evangelische Geschichte. Göttingen, 1867.

Корнелиус а Ляпиде - Cornelius a Lapide. In SS Matthaeum et Marcum / Commentaria in scripturam sacram, t. 15. Parisiis, 1857.

Лагранж - Lagrange M.-J. Études bibliques: Evangile selon St. Marc. Paris, 1911.

Ланге - Lange J.P. Das Evangelium nach Matthäus. Bielefeld, 1861.

Луази (1903) - Loisy A.F. Le quatrième èvangile. Paris, 1903.

Луази (1907-1908) - Loisy A.F. Les èvangiles synoptiques, 1-2. : Ceffonds, près Montier-en-Der, 1907-1908.

Лютардт - Luthardt Ch.E. Das johanneische Evangelium nach seiner Eigenthümlichkeit geschildert und erklärt. Nürnberg, 1876.

Мейер (1864) - Meyer H.A.W. Kritisch exegetisches Кommentar über das Neue Testament, Abteilung 1, Hälfte 1: Handbuch über das Evangelium des Matthäus. Göttingen, 1864.

Мейер (1885) - Kritisch-exegetischer Кommentar über das Neue Testament hrsg. von Heinrich August Wilhelm Meyer, Abteilung 1, Hälfte 2: Bernhard Weiss B. Kritisch exegetisches Handbuch über die Evangelien des Markus und Lukas. Göttingen, 1885. Мейер (1902) - Meyer H.A.W. Das Johannes-Evangelium 9. Auflage, bearbeitet von B. Weiss. Göttingen, 1902.

Меркс (1902) - Merx A. Erläuterung: Matthaeus / Die vier kanonischen Evangelien nach ihrem ältesten bekannten Texte, Teil 2, Hälfte 1. Berlin, 1902.

Меркс (1905) - Merx A. Erläuterung: Markus und Lukas / Die vier kanonischen Evangelien nach ihrem ältesten bekannten Texte. Teil 2, Hälfte 2. Berlin, 1905.

Морисон - Morison J. A practical commentary on the Gospel according to St. Matthew. London, 1902.

Стэнтон - Stanton V.H. The Synoptic Gospels / The Gospels as historical documents, Part 2. Cambridge, 1903. Толюк (1856) - Tholuck A. Die Bergpredigt. Gotha, 1856.

Толюк (1857) - Tholuck A. Commentar zum Evangelium Johannis. Gotha, 1857.

Хейтмюллер - см. Иог. Вейс (1907).

Хольцманн (1901) - Holtzmann H.J. Die Synoptiker. Tübingen, 1901.

Хольцманн (1908) - Holtzmann H.J. Evangelium, Briefe und Offenbarung des Johannes / Hand-Commentar zum Neuen Testament bearbeitet von H. J. Holtzmann, R. A. Lipsius etc. Bd. 4. Freiburg im Breisgau, 1908.

Цан (1905) - Zahn Th. Das Evangelium des Matthäus / Кommentar zum Neuen Testament, Teil 1. Leipzig, 1905.

Цан (1908) - Zahn Th. Das Evangelium des Johannes ausgelegt / Кommentar zum Neuen Testament, Teil 4. Leipzig, 1908.

Шанц (1881) - Schanz P. Commentar über das Evangelium des heiligen Marcus. Freiburg im Breisgau, 1881.

Шанц (1885) - Schanz P. Commentar über das Evangelium des heiligen Johannes. Tübingen, 1885.

Шлаттер - Schlatter A. Das Evangelium des Johannes: ausgelegt für Bibelleser. Stuttgart, 1903.

Шюрер, Geschichte - Schürer E., Geschichte des jüdischen Volkes im Zeitalter Jesu Christi. Bd. 1-4. Leipzig, 1901-1911.

Эдершейм (1901) - Edersheim A. The life and times of Jesus the Messiah. 2 Vols. London, 1901.

Эллен - Allen W.C. A critical and exegetical commentary of the Gospel according to st. Matthew. Edinburgh, 1907.

Элфорд - Alford Н. The Greek Testament in four volumes, vol. 1. London, 1863.

Цель христианина: не материальная безопасность, но закон Божий

В первой половине 6 главы Евангелия от Матфея (ст. 1 - 18) Иисус характеризует частную жизнь христианина, которая «втайне» (пожертвование, молитва, пост); во второй половине (ст. 19–34) Он затрагивает нашу общественную деятельность в мире (вопросы денег, собственности, питания, одежды и целей). Или, другими словами, речь идет о наших «религиозных» и «светских» обязанностях. Это противопоставление может ввести в заблуждение, ведь на самом деле нельзя разделить нашу жизнь на две независимые друг от друга части. Подобное деление на духовное и мирское в церковной истории было катастрофическим. Если мы - христиане, то все, что мы делаем, каким бы «мирским» это ни казалось (например, покупки, приготовление пищи, подсчеты в конторе и т. д.), является «религиозным» в том смысле, что делается перед лицом Божьим и в соответствии с волей Бога. В этой главе Иисус, кроме всего прочего, подчеркивает именно то, что Бог одинаково заботится об обеих областях нашей жизни - частной и общественной, религиозной и мирской. Ибо, с одной стороны, «Отец твой видит тайное» (ст. 4,6,18), а с другой - «Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду» в пище, питье и одежде (ст. 32).

Итак, о какой бы сфере нашей жизни ни шла речь, всегда слышен тот же настойчивый призыв Иисуса отличаться от массовой культуры: от ханжества людей религиозных (ст. 1–18), а также от материализма людей нерелигиозных (ст. 19–34). В начале главы Он имел в виду в основном фарисеев, а теперь Он призывает нас отвергнуть систему ценностей «язычников» (ст. 32). И каждый раз Иисус ставит перед нами альтернативы: два сокровища (на земле и на небесах, ст. 19–21), два телесных состояния (свет и тьма, ст. 22, 23), два господина (Бог и маммона, ст. 24) и две заботы (заботы телесные и Царство Божье, ст. 25–34). И мы не можем занять выжидательную позицию, мы должны встать на чью–либо сторону.

Но как же сделать выбор? Мирские цели очень привлекают нас. Тяжело разрушить путы материальной жизни. Поэтому Иисус помогает нам сделать правильный выбор. Он указывает на глупость ложного пути и мудрость правильного. Как в прежних высказываниях, посвященных благочестию и молитве, так и сейчас, говоря о целях, Он противопоставляет ложное и истинное таким образом, чтобы мы могли их сравнить и сами во всем разобраться.

Эта тема подводит нас к новой насущной проблеме нашего поколения. Население продолжает быстро расти, а экономические проблемы народов усложняются, все резче проявляется разделение на бедных и богатых. И мы не можем больше закрывать глаза на эти факты. Пробуждается спавшая прежде социальная совесть многих христиан. Они заново открывают для себя, что библейский Бог стоит на стороне бедных и бесправных. Сознательные христиане чувствуют себя неуютно в роскоши и пытаются выработать простой стиль жизни, учитывая нужду многих и стараясь сохранить верность учению и жизни своего Наставника.

1. Вопрос о сокровище (ст. 19–21)

19 Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут;

20 Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подкопывают и не крадут; 21 Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

Иисус обращает наше внимание на существование двух видов сокровищ. Нетрудно решить, какое из них собирать: сокровища на земле ветхи и поэтому ненадежны, сокровища же на небесах не ветшают и поэтому надежны. И уж если мы поставим себе цель копить сокровище, то, конечно же, выберем то, которое долго сохраняется, не теряя при этом ценности и не портясь.

Важно точно понять, что же имел в виду Иисус, когда просил нас не собирать себе сокровищ на земле? Чтобы ответить на этот вопрос, перечислим то, что Он не запрещал (и не запрещает). Во–первых, сама по себе собственность не запрещается; нигде в Писании ничего не говорится против частного владения. Во–вторых, христианам не запрещается «откладывать на черный день». Наоборот, Писание хвалит муравья, запасающего летом пищу на зиму, и заявляет, что верующий, не обеспечивающий свою семью, хуже неверного (Прит. 6:6 и дал.; 1 Тим. 5:8). В–третьих, нам нужно радоваться благам, какими так изобильно оделил нас Создатель (1 Тим. 4:3,4; 6:17). Поэтому запрет на земные сокровища не включает в себя ни собственность, ни запасы на будущее, ни радость дарам доброго Создателя.

Что же тогда? Иисус запрещает Своим последователям эгоистичное накопление благ (НАБ: «не собирайте для себя сокровищ на земле»); экстравагантный и роскошный образ жизни; жестокосердие, которое не дает возможность почувствовать колоссальную нужду обделенных людей; безрассудные вымыслы о том, что Жизнь человека состоит в постоянном увеличении его владений (Лк. 12:15); и материализм, приковывающий к земле наши сердца. В Нагорной проповеди постоянно упоминается «сердце», и тут Иисус говорит, что сердце наше следует за сокровищем нашим: вниз ли - к земле или вверх - к небу (ст. 21). Словом, выражение «собирать сокровище на земле» обозначает алчность (жадность скупых, которые копят для себя, и стяжателей, все время желающих большего). Иисус предупреждает нас о весьма реальной ловушке. «С тех пор как существует Евангелие, - писал Лютер, - и люди пытаются жить в соответствии с ним, все время появляются два ужасных несчастья: лжепроповедники, искажающие учение, и госпожа Алчность, мешающая правильному образу жизни» .

Иисус напоминает нам, что земное сокровище «ржавеет и съедается молью, и врываются воры, чтобы похитить его» (НАБ). Греческое слово, переведенное как «ржавчина» (brosis), значит в действительности «поедание»; оно может относиться к коррозии, вызванной ржавчиной, но также и к любой заразе, способной уничтожить накопленное, или к червям. В те дни моль могла завестись в одежде, крысы и мыши могли съесть запасы зерна, черви добраться до спрятанного под землей, а грабители могли ворваться в дом и похитить хранимое там. Ничто в древнем мире не было в безопасности. Сегодня мы можем защитить сокровище свое с помощью крысиного яда, мышеловок, противокоррозионных покрытий и сигнализаций, но оно все равно будет разрушено инфляцией или экономическим кризисом. Даже если что–то из накопленного нам удастся сохранить в течение жизни, мы не сможем ничего взять с собой в жизнь будущую. Прав был Иов: «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь» (Иов. 1:21).

Сокровище же «на небе» нетленно. Что это означает? Иисус не объясняет нам этого. Однако мы можем наверняка сказать, что «собирать сокровище на небе» - значит делать на земле нечто такое, результаты чего вечны. Конечно же, Иисус не говорил о заслугах или о «сокровищнице заслуг» (как называла это учение средневековая римско–католическая церковь), чтобы мы могли с помощью добрых дел, совершенных на земле, накопить нечто вроде кредита на небе, которым бы и мы, и другие могли пользоваться. Подобное абсурдное предположение противоречит Евангелию благодати, которому постоянно учил Иисус и Его Апостолы. И потом заметьте, ведь Иисус обращается к ученикам, уже получившим спасение Божье. Скорее всего, это может относиться к таким нашим делам, как усовершенствование своего характера, чтобы стать подобным Христу (так как все, что мы можем взять с собой на небеса, - это мы сами); возрастание в вере, надежде и любви, которые все, по словам Павла, «пребывают» (1 Кор. 13:13); возрастание в познании Христа, Которого некогда узрим лицом к лицу; активная попытка (молитвой и свидетельством) привлечь к Христу других, чтобы и они тоже унаследовали жизнь вечную; и использование наших денег на христианские нужды, единственное вложение, дивиденды которого вечны.

2. Вопрос зрения (ст. 22–23)

22 Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; 23 Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?

От сравнения двух сокровищ Иисус обращается к сравнению слепого и зрячего человека и, таким образом, света и тьмы, в которых они, соответственно, живут. «Светильник для тела есть око». Это, конечно, не буквальное, а образное выражение, и смысл его легко улавливается. Почти все действия тела зависят от нашей способности видеть. Мы бегаем, прыгаем, водим машину, пересекаем улицу, готовим, вышиваем, рисуем, а глаз как бы «освещает» то, что делает тело с помощью своих рук и ног. Конечно, часто слепые прекрасно справляются без помощи глаз и развивают иные свои способности для компенсации недостатка зрения. Однако принцип остается: зрячий ходит в свете, слепой же - во тьме. И огромная разница между этими двумя состояниями тела существует благодаря этому маленькому, но сложному органу - глазу. «Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно». При полной слепоте и тьма полная.

Это описание можно воспринимать как метафору. Нередко в Писании «око» приравнивается к «сердцу». То есть синонимичны выражения «прилепиться сердцем» к чему–то или «устремить взгляд» на что–то. Достаточно одного примера, из Псалма 118. В 10 стихе псалмопевец пишет: «Всем сердцем моим ищу Тебя; не дай мне уклониться от заповедей Твоих», а в стихе 19: «Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих». Подобным же образом здесь, в Нагорной проповеди, Иисус переходит от рассуждений о том, как важно, чтобы сердце было обращено к истинному сокровищу (ст. 21), к необходимости содержать око в чистоте и здоровье.

Вероятно, аргументация эта должна подвести нас к такому выводу: наше око влияет на все наше тело, а устремление наше (на чем мы останавливаем глаз и К чему прилепляемся сердцем) влияет на всю нашу жизнь. Как зрячее око дает свет телу, так благородное и искреннее стремление служить Богу и человеку придает жизни значение и отбрасывает свет на все, что бы мы ни делали. Как слепота приводит к тьме, так и низкое, корыстное стремление (т. е. накапливание сокровища для себя на земле) окунает нас в нравственную тьму. Это делает нас нетерпимыми, бесчеловечными, жестокосердными, и жизнь наша лишается значения.

Все это - вопрос зрения. Если мы имеем физическое зрение, мы можем видеть, что мы делаем и куда идем. Если мы имеем зрение духовное, если наша духовная перспектива верна, то жизнь наша становится целенаправленной. Но если духовное видение наше затуманивается и мы начинаем служить ложным богам, теряем верные ориентиры, то вся наша жизнь оказывается во тьме и мы не можем больше видеть, куда мы идем. Возможно, даже еще сильнее, чем я предположил, подчеркивается потеря зрения, обусловленная алчностью, ибо, по библейской мысли, «дурной глаз» - это скупой, стяжательский дух, «здоровое око» - щедро. Итак, Иисус показывает, что мы должны собирать сокровища в небе, во–первых, потому, что они дольше хранятся, и, во–вторых, потому, что это принесет несомненную пользу здесь, на земле, благодаря нашему умению видеть.

3. Вопрос о ценности (ст. 24)

24 Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.

Иисус объясняет, что, выбрав между двумя сокровищами (куда мы их помещаем) и двумя видениями (на чем мы останавливаем свой взгляд), мы должны сделать еще более фундаментальный выбор между двумя господами (которым мы собираемся служить). Это выбор между Богом и маммоной, то есть, между самим живым Создателем и объектом, называемым «деньгами», выбранным нами для поклонения («маммона» - это транслитерация арамейского слова, обозначающего благосостояние). Ибо мы не можем служить обоим господам. Некоторые с этим высказыванием Иисуса не соглашаются. Они отказываются сделать прямой выбор и не видят в этом необходимости. По их мнению, вполне возможно служить двум господам одновременно, так как сами они здорово проворачивают это: служат Богу по воскресеньям, а маммоне по будням, или Богу своими устами, а маммоне сердцем своим, или делают вид, что служат Богу, хотя на самом деле служат маммоне, или Богу - одной половиной своего существа, а маммоне - другой половиной.

Именно это знаменитое компромиссное решение Иисус объявляет невозможным: «Никто не может служить двум господам… Не можете служить Богу и маммоне» (обратите внимание на «может» и «не можете»). Возможные компромиссы дают неверное представление о Его учении, ибо при этом не учитываются образы слуги и хозяина. Как отмечает Макнил: «Люди могут работать на двух нанимателей, но никакой раб не может быть собственностью двух владельцев» , ибо «сущностью рабства является принадлежность одному хозяину и непрерывная служба» . Поэтому всякий человек, который лояльно относится к Богу и маммоне, уже отдал себя маммоне, так как Богу можно служить, лишь посвятив себя Ему полностью. «Я Господь, это - Мое имя, и не дам славы Моей иному» (Ис. 42:8; 48:11). Пытаться совместить Его с иными привязанностями - значит выбрать идолопоклонство.

И вот теперь, когда совершенно ясно, что мы должны сделать выбор между Творцом и тварью, между славой Бога и ничтожной вещью, называемой деньгами, между истинным поклонением и идолослужением - кажется невероятным, что кто–нибудь может сделать ложный выбор. Ибо сравнивается не продолжительность существования сокровищ и не польза от света, сравнивается ценность: существенная ценность Одного и существенное отсутствие ценности другого.

4. Вопрос об амбиции (ст. 25–34)

25 Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, а тело - одежды? 26 Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? 27 Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? 28 И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, ни прядут; 29 Но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; 30 Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! п Итак не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» или: «что пить?» или: «во что одеться?» 32 Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. 33 Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. 34 Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.

Очень жаль, что этот отрывок читают в церкви отдельно от предшествующего текста. Поэтому упускается значение вводного выражения: «Посему говорю вам». Нам нужно отнести это «посему» к тому учению, которое привело к этому выводу. Прежде действия Иисус призывает нас к размышлению. Он приглашает нас взглянуть на стоящие перед нами альтернативы и осторожно их взвесить. Мы хотим копить сокровище? Что же, в таком случае, будет храниться дольше? Мы хотим быть свободными и целенаправленными в своих действиях? Какими же должны быть наши глаза, Чтобы это обеспечить? Мы желаем служить лучшему Господину? Тогда нужно поразмыслить, кто более достоин нашей преданности. Лишь когда мы поймем разницу между двумя сокровищами (ветшающим и нетленным), пользу двух состояний глаз (света и тьмы) и сравним достоинство двух господ (Бога и маммоны), мы готовы сделать выбор. И лишь когда мы сделали свой выбор - в пользу сокровища небесного, в пользу света и Бога, - «посему говорю вам», как вы должны вести себя отныне: «не заботьтесь для души вашей… ни для тела вашего… Ищите же прежде Царства Божия и правды Его» (ст. 25,33). Другими словами, наш главный выбор - какому из двух господ служить - коренным образом влияет на наше отношение к обоим. Мы не будем беспокоиться об одном (ибо мы его отвергли), но сконцентрируем ум и энергию на другом (так как мы его выбрали); мы не станем больше погружаться в свои собственные заботы, но будем прежде искать заботы Божьи.

Противопоставляя то, что ищут язычники, тому, что должны прежде искать Его последователи (ст. 32,33), Христос подводит нас к осознанию нашей цели. Иисус принял как само собой разумеющееся, что все человеческие существа непременно что–то «ищут». Для людей неестественно бесцельно плыть по жизни, подобно планктону. Нам нужно жить для чего–то, нужно нечто, придающее значение нашему существованию, мы «ищем», к чему прилепиться «сердцем» своим (ДБФ) и «умом» (ИБ). Древнегреческие философы называли это «Высшим Благом». Возможно, «устремленность» является лучшим современным эквивалентом. Однако в словаре это слово означает «сильное желание достичь успеха» {ambition), и часто ему придается негативный оттенок. Именно в этом смысле Король Генрих VIII в произведении Шекспира обращается к Томасу Кромвелю: «Кромвель, заклинаю тебя, избавься от амбиции. Грехом сим пали ангелы…» Но слово «амбиция» может также относиться и к другим сильным желаниям - скорее бескорыстным, чем эгоистическим, скорее божественным, нежели мирским. Словом, вполне возможно быть «устремленным к Богу». Устремленность касается наших жизненных целей и наших побуждений. Амбиция человека - это то, что заставляет его «звучать»; она приоткрывает источник его действий, его тайную внутреннюю мотивацию. Именно об этом говорил Иисус, определяя то, что мы должны «искать прежде» в христианской контркультуре.

И снова Господь упрощает для нас выбор, Он сводит все к двум альтернативно возможным жизненным целям. В этом отрывке Он призывает учеников Своих заботиться не о собственной безопасности (пища, питье и одежда), ибо это присуще «язычникам», не знающим Его, а о Божьем законе и правде Бога, чтобы они распространились и восторжествовали в мире.

А. Ложная, или мирская, цель: наша собственная материальная безопасность.

Большая часть этого параграфа состоит из отрицаний. Трижды Иисус повторяет Свой запрет «не заботьтесь» (ст. 25,31,34), или «не беспокойтесь» (ДБФ). Он нам запрещает заботиться о пище, питье и одежде: «Что нам есть? Что пить? Во что одеться?» (ст. 31). Ибо именно это - «троица мирских забот» : «потому что всего этого ищут язычники» (ст. 32). Достаточно только взглянуть на рекламу по телевидению, в газетах и в общественном транспорте, чтобы обнаружить яркую современную иллюстрацию того, о чем Иисус говорил почти два тысячелетия назад.

Несколько лет назад мне прислали рекламную копию нового журнала «Акцент» (полное название «Акцент на хорошей жизни»). В нем были заманчивые рекламы шампанского, сигарет, пищи, одежды, антиквариата и ковров, вместе с описанием уик–энда в Риме. Там были статьи о том, как пользоваться на кухне компьютером; как выиграть роскошный катер или 100 двенадцатибутылочных ящиков шотландского виски и как 15 миллионам женщин правильно выбрать Косметику. В номере за следующий месяц нам обещали увлекательные статьи об отдыхе на Карибском Море, о высококачественном теплом белье и о вкусовых качествах мяса северного оленя. От начала и до конца там говорилось о том, как создать комфорт для тела, как его кормить, одевать, согревать, охлаждать, освежать, расслаблять, занимать, наряжать и приятно возбуждать.

А теперь, пожалуйста, не поймите меня превратно. Иисус Христос не отрицает и не преуменьшает нужды тела. Ведь это Его создание. И Он заботится о нем. Он научил нас молиться: «Хлеб наш насущный дай нам на сей день». О чем же Он тогда говорит? Он подчеркивает, что нельзя полностью погружаться в материальные проблемы, - это ложная цель. Во–первых, это привнесет лишь большее беспокойство в вашу жизнь; во–вторых, это не является необходимым (ибо «Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду», ст. 8,32); и, что самое главное, - это недостойно. Таким образом создается ложное представление о человеке (словно это лишь тело, которое необходимо кормить, поить, одевать и давать ему жилище) и о человеческой жизни (как если бы она была лишь психологическим механизмом, который необходимо защищать, смазывать и заряжать). Исключительная озабоченность пищей, питьем и одеждой могла бы быть оправдана лишь в том случае, если бы физическое выживание было единственной целью существования: живем, просто чтобы жить. Конечно, в случае крайнего голода борьбу за выживание нужно предпочесть всему остальному. Но в обычных обстоятельствах это неприемлемо. Такой подход низводит человека на уровень животных, или даже птиц и растений. Возникает вопрос: является ли физическое благополучие достойным объектом, чтобы посвящать ему жизнь? Не имеет ли человеческая жизнь иного значения, кроме этого? «Этого ищут язычники». Пускай. Что же касается учеников Иисуса, то эта цель недостойна их. Ибо в их жизни это не «Высшее Благо».

Теперь нам надо прояснить, что же запрещает Иисус и по каким причинам. Во–первых, Он не запрещает думать. Наоборот, Он призывает нас смотреть на птиц и цветы и «размышлять» о том, как Бог заботится о них. Поэтому известный перевод АВ «не думайте» ошибочен и вводит в заблуждение. Во–вторых, Он не запрещает думать о будущем. Я уже упоминал библейскую похвалу муравью. Также и птицы, которых славит Иисус, заботятся о будущем, строя свои гнезда, откладывая и высиживая яйца и выкармливая своих птенцов. Многие улетают до начала зимы в теплые страны (что является замечательным примером, хотя и инстинктивного, предвидения), а некоторые даже запасают пищу, как, например, кроты, мыши и т. д. Как видите, ничто не запрещает христианам строить планы на будущее или предпринимать какие–то шаги с целью обеспечить свою безопасность. Нет, Иисус запрещает не размышление или планирование, а озабоченность. Именно это означает повеление те merimnate. Это слово о Марте, внимание которой отвлекали многие дела, и о добром семени, посеянном среди сорняков и заглушённом жизненными «заботами», то же имел в виду Павел, когда говорил: «Не заботьтесь ни о чем» (Лк. 10:40; 8:14; Флп. 4:6). Как выразил это епископ Райл: «Мудрая забота о будущем правильна; утомляющая, разрушительная, беспокойная озабоченность неверна» .

Почему она неверна? Иисус отвечает, указывая, что одержимая озабоченность этого рода несовместима как с христианской верой (ст. 25-30), так и со здравым смыслом (ст. 34). Первому утверждению Он уделяет большее внимание.

1) Озабоченность несовместима с христианской верой (ст. 25-30).

В стихе 30 Иисус называет тех, кто беспокоится о пище и одежде, «маловерами». Он приводит нам доводы, почему мы должны уповать на Бога, вместо того чтобы быть озабоченными. Один аргумент взят из человеческого опыта; другой из мира птиц и цветов.

Наш человеческий опыт таков: Бог создал нашу Жизнь и теперь поддерживает ее; Он также создал и Продолжает поддерживать наше тело. Не мы себя сделали и не мы поддерживаем в себе жизнь. Жизнь Наша (за которую ответственен Бог), очевидно, важнее пищи и питья. И наше тело (за которое ответственен также Бог) важнее, нежели одежда, покрывающая и согревающая его. Итак, если Бог уже заботится о большем (наша жизнь и тело), может быть, стоит Ему доверить и заботу о меньшем (наша пища и одежда)? Неотразимая логика! В 27 стихе Иисус спрашивает: «Кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?» Неясно, можно ли переводить слово helikia как «продолжительность жизни» (ПНВ) или «рост» (АВ). Возможно, оно имеет оба значения. Добавить полметра к своему росту было бы замечательным делом, хотя это делает для всех нас Бог в период между нашим детством и зрелостью. Удлинить свою жизнь также не в наших силах. А озабоченность «может как раз ее укоротить» , как всем нам известно. Итак, оставляя эти вопросы Богу (так как они вне нашей компетенции), не мудро ли будет довериться Ему в вещах меньших, подобных пище и одежде?

Затем Иисус приводит другой довод. Он пользуется образом птиц, иллюстрируя заботу Бога о пище (ст. 26), и образом цветов, чтобы показать Его заботу об одежде (ст. 28–30). В обоих случаях Он предлагает нам «взглянуть» или «поразмыслить», то есть подумать о том, как проявляет заботу Бог о птицах и цветах. С самого детства я любил наблюдать за птицами. Я знаю, что некоторые считают это всего лишь чудачеством; подобное поведение вызывает у них насмешливое и покровительственное отношение к таким, как я. Но вспомните повеление Иисуса: «Взгляните на птиц небесных» (АВ), это можно перевести так: «наблюдайте за птицами!» Я говорю совершенно серьезно, так как греческий глагол (emblepsate eis), использованный здесь, обозначает «устремите свои глаза, чтобы хорошо рассмотреть» . Если мы заинтересуемся птицами и цветами (а мы наверняка, подобно нашему Учителю, будем рассматривать окружающий нас мир, испытывая благодарность к Создателю), то узнаем, что, хотя птицы «не сеют, не жнут, не собирают в житницы», все же наш «Отец Небесный питает их», и что хотя «полевые лилии (маки, ирисы и гладиолусы были предложены как альтернативы лилиям, хотя это может относиться ко всем вообще красивым весенним галилейским цветам)… не трудятся, не прядут», однако же Отец наш Небесный «одевает» их, и даже более роскошно, чем одевался «Соломон во всей славе своей». Если это так, то не можем ли мы поверить Ему, что Он накормит и оденет нас, более ценных для Него созданий? Почему нет! Он ведь даже обычную полевую траву одевает, «которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь»!

«Видите ли, - пишет Мартин Лютер, - птиц Он делает нашими наставниками и учителями. Великий позор нам, что в Евангелии беспомощный воробей становится богословом и проповедником для мудрейшего из людей… Когда вы слушаете соловья, то вы слушаете блестящего проповедника… Он как бы говорит: «Я предпочитаю быть на кухне Господа. Он сотворил небо и землю, и Сам Он - повар и хозяин. Ежедневно Он кормит и питает бесчисленное количество птичек с руки Своей» . То же имеет в виду и Сперджен: «Прекрасные лилии, как вы постыжаете нашу глупую суетность!»

2) Проблемы, относящиеся к христианской вере.

В этом пункте я позволю себе небольшое отступление, чтобы прокомментировать три проблемы, которые относятся к христианской вере и которые непременно возникают, когда речь заходит об обещании Господа нашего, что Отец наш Небесный нас накормит и оденет.

Во–первых, верующие не освобождаются от необходимости зарабатывать себе на жизнь. Мы не можем усесться в кресло, сказав: «Отец мой Небесный позаботится», - и ничего не делать. Мы должны работать. Как пишет Павел: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3:10). С характерной для него резкостью Лютер пишет: «Бог… не хочет иметь ничего общего с ленивыми, ненасытными обжорами, которые Ничем не заняты; они поступают так, как будто имеют право просто сидеть и ожидать, пока Он закинет Им в рот жареного гуся» .

Иисус использовал птиц и цветы, чтобы показать, что Бог способен кормить нас и одевать. Но как же Бог кормит птиц? Можно сказать - никак, ибо они питаются сами! Иисус был внимательным наблюдателем. Он многое знал о повадках птиц: некоторые едят семена, другие - падаль или рыбу, иные птицы - насекомоядные, хищные или санитары. Всех их прекрасно кормит Бог. Но Он делает это не с помощью Своей божественной руки, полной пищи, а обеспечивая их в природе всем необходимым. Нечто подобное можно сказать и о растениях. «Цветы не исполняют ни мужской работы в поле, ни женской работы по дому» , однако Бог одевает их. Как? Не чудом, а с помощью сложного процесса, Им созданного, - от солнца и почвы.

То же самое и с людьми. Бог дает все необходимое, мы же должны сотрудничать. Хадсон Тейлор усвоил этот урок во время своего первого путешествия в Китай в 1853 году. Когда во время жестокого шторма возникла угроза кораблекрушения, он подумал, что будет непочтительно по отношению к Богу надеть спасательный пояс. Поэтому свой он отдал. Однако позже он увидел свою ошибку: «Использование средств не должно уменьшать нашей веры в Бога, и наша вера в Бога не должна мешать нам использовать любые средства из тех, что Он нам дал, для исполнения Его собственных целей» .

Бог не принуждает Своих детей играть роль пророка Илии, чтобы чудесным образом питать их с помощью ангелов или воронов, Он предлагает более привычный путь: с помощью фермеров, мельников, садоводов, рыбаков, мясников, продавцов съестного и так далее. Иисус призывает нас просто доверять нашему Небесному Отцу, и Его представление о вере не было ни наивным (не видящим вторичных причин), ни архаичным (несовместимым с современной наукой).

Во–вторых, верующие не освобождаются от необходимости заботиться о других. Но если Бог обещает цормить и одевать детей Своих, то откуда так много плохо одетых и голодных людей? Я думаю, было бы неправильным считать, что бедняки, не имеющие необходимого питания и одежды, - все неверующие отщепенцы, так как в некоторых районах засухи и голода определенно есть христиане, терпящие жестокую нужду. Мне не кажется, что в этой проблеме легко разобраться. Но следует заметить нечто важное, а именно: самой основной причиной голода является не плохое божественное обеспечение, а неравное человеческое распределение. Истина в том, что благодаря Богу в земле и море есть предостаточно ресурсов. На земле растут растения, дающие семена, и деревья, дающие плоды. Сотворенные Им животные, птицы и рыбы плодовиты и многочисленны. Но люди эти ресурсы накапливают, портят или транжирят, а не делятся ими. Весьма знаменательно, что в этом же самом Евангелии от Матфея Иисус чуть позже говорит, что мы должны сами кормить голодных и одевать нагих и что мы будем судиться в соответствии с этим. Всегда важно толковать Писание с помощью самого Писания. Тот факт, что Бог кормит и одевает детей Своих, не освобождает нас от ответственности быть исполнителями, через которых Он это делает.

В–третьих, верующие не освобождаются от бед. Действительно, Иисус запрещает Своим людям заботиться. Но быть свободным от несчастий и быть свободным от забот - далеко не одно и то же. Христос велит нам не заботиться, но не обещает, что нас минует любая неудача. Наоборот, в Его учении содержится много указаний на то, что Он все знает о предстоящих бедствиях. Поэтому, хотя Бог «одевает траву полевую», ее все же срезают и сжигают. Бог защищает даже воробьев, которые столь многочисленны и так малоценны, что пару продают за ассарий, а пять за два ассария, добавляя одного на счастье. «Ни один из них не упадет на землю без воли Отца вашего», - сказал Иисус (Мф. 10:29; см.: Лк. 12:6). Но воробьи падают на землю, их убивают. Бог не обещал, что они Не будут падать, но что этого не случится без Его ведома и согласия. И люди тоже падают, и самолеты.

Слова Христа не нужно понимать так, будто закон тяготения будет из–за нас отменен, но что Бог знает о несчастных случаях и допускает их. Далее, знаменательно то, что в конце этого параграфа Иисус объясняет, почему нам не нужно «заботиться о завтрашнем дне». Потому что «завтрашний сам будет заботиться о своем» (ст. 34). Итак, будут «беды» (kakia, «зло»). Христиане освобождены не от несчастий, а от безрассудной озабоченности (к чему мы вернемся позже), и проистекает эта свобода от уверенности, что Бог - наш Отец, что даже допущенное страдание входит в сферу Его заботы (см.: Иов. 2:10) и что «любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (Рим. 8:28).

Подобная уверенность укрепляла доктора Хельмута Тилике, когда он читал проповеди на тему Нагорной проповеди в церкви св. Марка в Штуттгарте, в ужасные годы (1946–48), сразу же после второй мировой войны. Он часто вспоминал вой сигнальных сирен воздушной тревоги, которые готовили людей к очередным разрушениям и смерти под бомбами. Что в подобных условиях может обозначать свобода от несчастий? «Мы знаем, какие звуки издают дома, когда они рушатся в пламени… Глаза наши видели красный блеск, а уши наши слышали звуки разрушения, падения и вопли погибающих». На этом фоне призыв смотреть на птиц и лилии, возможно, будет пустым. «И тем не менее, - продолжает д–р Тилике, - я думаю, нам надо остановиться и послушать, когда этот Человек, жизнь Которого на земле была подобна жизни птиц и лилий, указывает нам на их беззаботность. Не показалась ли уже мрачная тень Креста в этот час Нагорной проповеди?» Другими словами, можно уповать на любовь нашего Небесного Отца даже во время жесточайших бед, так как мы удостоились видеть откровение этого в Самом Иисусе и Его кресте.

Итак, детям Божьим не обещается свобода ни от работы, ни от ответственности, ни от несчастий, а только от заботы. Забота запрещена нам: она несовместима с христианской верой.

3) Забота несовместима со здравым смыслом (ст. 34).

Возвращаясь от нашего отступления по поводу проблем веры, мы должны заметить, что забота так же несовместима со здравым смыслом, как и с христианской верой. В стихе 34 Иисус упоминает сегодня и завтра. Любая забота касается завтрашнего дня: о пище, одежде или о чем–либо ином, но всякая забота испытывается сегодня. Все наши беспокойства и тревоги в настоящее время связаны с событиями, которые могу случиться в будущем. Однако эти наши страхи о завтрашнем дне, так остро испытываемые нами сегодня, могут и не сбыться. Известный совет «не беспокойся, этого может и не случиться», несомненно, лишен сочувствия, но совершенно справедлив. Люди беспокоятся, что они могут не сдать экзамен, не найти работу, не жениться, не сохранить свое здоровье или что им не повезет в каком–либо предприятии. Но все это фантазии. «Страхи могут лгать», что они часто и делают. Многие заботы, возможно - большинство, никогда не исполняются.

Поэтому забота - это всегда потеря: потеря времени и нервной энергии. Нужно учиться жить сегодня. Конечно, мы будем планировать на будущее, но не будем о будущем заботиться. «Заботы одного дня достаточно на один день» (ДБФ), или «на каждый день достаточно своих забот» (НАБ). Зачем же тогда их предвосхищать? Если мы так делаем, то мы их удваиваем. Ибо если наш страх не сбывается, то тревожились мы понапрасну; если он сбывается, то мы беспокоились дважды вместо одного раза. В обоих случаях это глупо: забота удваивает беспокойство.

Пришло время обобщить сказанное Иисусом о ложной мирской цели. Быть озабоченным материальными вещами настолько, что они завладевают нашим вниманием, забирают нашу энергию и отягощают нас беспокойством, - несовместимо ни с христианской верой, ни со здравым смыслом. В этом выражается недоверие нашему Небесному Отцу, и это откровенно глупо. Так поступают язычники. Но эта цель совершенно не подходит христианам и недостойна их. Так же, как тогда, в Нагорной проповеди, Иисус призывал нас к большей праведности, всеобъемлющей любви и более глубокому благочестию, так и сейчас Он призывает нас к более высокой цели.

Б. Истинная, или христианская, цель: закон Божий и праведность.

Очень важно рассмотреть стихи 31 и 33 вместе. Стих 31 повторяет запрет заботиться о еде, питье и одежде. Стих 32 добавляет: «Потому что всего этого ищут язычники». Это показывает, что в словаре Иисуса слова «искать» и «заботиться» взаимозаменяемы. Он говорит не столько о беспокойстве, сколько о цели, к которой мы стремимся. Так, стремление язычников направлено на материальные нужды. Но это не подходит христианам частично потому, что «Отец… Небесный знает, что… имеете нужду во всем этом», но в основном потому, что это недостойно христианина. Он должен стремиться к более высокой цели, такой, как Высшее Благо, искать не материальные, а духовные ценности; не свое собственное благо, а Божье; наконец, не пищу или одежду, а Царство и правду Бога. Это соотносится с учением, содержащимся в молитве Господней. В соответствии с этим, христиане должны признавать, и признают, телесные нужды («хлеб наш насущный дай нам на сей день»), хотя основные наши заботы связаны с именем Бога, Его Царством и волей. Мы не ^/ожем произносить молитву Господню, пока не увидим истинную цель. Иисус говорит нам «искать прежде Царства Божия и правды Его»; в молитве Господней мы обращаем этот высший поиск в просьбу.

1) Ищите прежде Царства Божьего.

Когда Иисус говорил о Царстве Божьем, Он имел в виду не верховную власть Бога над природой и историей, а особый закон, который Он Сам установил для народа Своего и который входит в жизнь человека, когда оН смиряется, кается, верит, подчиняется и возрождается. Царство Божье - это Иисус Христос, Который правит Своим народом, благословляя его и удовлетворяя все потребности. «Искать прежде» это Царство - значит стремиться распространять царствование Иисуса Христа. И начинать надо с самих себя, пока все в нашей жизни - дом, брак и семья, личный моральный облик, работа и деловая этика, счет в банке, налоги, жизненный стиль, гражданство - не будет с радостью и свободно подчинено Христу. Это Царство будет распространяться в нашем непосредственном окружении, когда мы возьмем на себя ответственность за наших родных, коллег, соседей и друзей. Оно выразится также во всеобщей заботе о миссионерском свидетельстве церкви.

Чем обусловлено наше желание распространить Евангелие по всему миру? Конечно, не стремлением к имперским завоеваниям для нас самих, или для церкви, или даже для «христианства». И хотим мы это делать не только потому, что евангелизация является частью нашего христианского послушания (хотя это и так). Не с целью осчастливить других людей (хотя это и происходит). Но в основном потому, что на карту поставлена слава Бога и Его Христа. Бог - Царь, установивший Свою спасительную власть через Христа, имеет право править в жизнях Своих созданий. Поэтому мы должны прежде искать Его Царства, страстно желая, чтобы имя Его получило от людей причитающуюся Ему славу.

Отдавая приоритет интересам Царства Божьего здесь и теперь, мы не должны также забывать о сверхисторической цели. Ибо нынешнее провозглашение Царства - это лишь часть задачи. Иисус также говорил о будущем Царстве славы и заповедовал нам молиться о Его пришествии. Поэтому «искать прежде» Царство включает в себя желание и молитву о завершении в конце времени, когда все враги Царя станут подножием ног Его и Его Царство будет неоспоримым.

2) Ищите прежде правды Божьей.

Неясно, почему Иисус разделил Его Царство и Его правду как два похожих, но разных объекта. Ибо закон Божий праведен, и в Нагорной проповеди Иисус учил нас алкать и жаждать правды, не бояться преследования за нее и проявлять праведность большую, нежели у книжников и фарисеев. Теперь нам говорится «искать прежде» правды Божьей вдобавок к желанию искать прежде Царства Божьего.

Позвольте мне объяснить разницу между этими двумя целями. Царство Божье существует лишь там, где сознательно признают Иисуса Христа. Быть в Царстве Его - значит принять Его спасение. Лишь возрожденный может войти в Царство. И искать его - значит распространять Благую весть о спасении в Иисусе Христе.

Но Божья «правда», похоже, является более широким понятием, чем «Царство» Божье. Оно включает и ту личную и социальную праведность, о которой в проповеди упоминалось раньше. И Бог, будучи Сам праведным, желает правды в каждом человеческом сообществе, а не только лишь в каждой христианской общине. Еврейские пророки обличали несправедливость не только в Израиле и Иудее, но и в окружающих языческих странах. Пророк Амос, например, предупреждал о суде Божьем над Сирией, Филистимлянами, Тиром, Едомом, Аммоном и Моавом из–за их жестокости в войнах и других ужасах, а также над народом Божьим. Бог ненавидит несправедливость и любит правду. Лозаннское соглашение, принятое на конгрессе Мировой евангелизации в июле 1974 года, включает в себя параграф о «христианской социальной ответственности», который начинается так: «Мы подтверждаем, что Бог является Творцом и Судьей всех людей. Поэтому мы разделим Его заботу о справедливости и примирении во всем человеческом обществе».

Теперь одно из намерений Бога в отношении Его нового и искупленного сообщества заключается в том, чтобы сделать правду Его притягательной (в личной, семейной, общественной, национальной и международной жизни) и, таким образом, прославить ее. Тогда люди вне Царства Божьего увидят ее и устремятся К ней и правда Царства Божьего будет как бы изливаться на нехристианский мир. Конечно, глубокая праведность сердца, что подчеркивает Иисус в проповеди, недоступна никому, кроме возрожденного; но некоторая степень праведности возможна также и в невозрожденном обществе в личной жизни, в семейных нормах и в поведении в обществе. Конечно же, христиане хотят идти много дальше этого и видеть, как люди действительно попадают в Царство Божье через веру в Иисуса Христа. В то же время ясно, что и вне Царства Бог предпочитает праведность неправде, справедливость несправедливости, свободу угнетению, любовь ненависти, мир войне.

Если это так (и вряд ли это можно отрицать), то выражение «ищите прежде Царства и правды Его» включает в себя нашу христианскую и социальную ответственность, так же как метафоры «соли» и «света» в 5 главе Матфея. Мы должны возвещать Евангелие Христа - именно так распространяется Царство: через слышание, уверование и исполнение. Мы будем евангелизировать (ибо внутренняя праведность сердца иначе невозможна), но мы также будем участвовать в общественной деятельности, чтобы распространять в обществе высокие идеалы правды, угодные Богу.

В чем же тогда состоит наша христианская цель? Каждый стремится кем–то быть, иногда с раннего возраста. Детские амбиции обычно следуют определенным стереотипам - например, стать ковбоем, космонавтом или балериной. Взрослые также следуют своим узким стереотипам - как, например, быть здоровым, знаменитым и иметь власть. Но, в конечном итоге, для людей возможны лишь две цели. Как мы видели, Иисус противопоставляет ложные стремления и истинные, мирские («языческие») и христианские, материальные и духовные, сокровища на земле и сокровища в небе, пищу и одежду - и Царство и правду Божью. Но кроме и помимо всего этого, существует еще более фундаментальное противопоставление. В конце концов, так же, как существуют два вида благочестия: эгоистическое и обращенное к Богу, есть также два вида стремлений: радеть о себе самом или о Боге. Третьего не дано.

Личные амбиции могут быть совершенно скромными (есть, пить и одеваться, как в Нагорной проповеди), или они могут быть грандиозными (большой дом, самая быстрая машина, высокое жалованье, более широкая репутация, большая власть). Но, скромные или нет, эти амбиции всегда касаются меня самого - мое удобство, мое здоровье, мое положение, моя власть.

Однако если мы стремимся жить во имя Бога, нельзя ограничиваться скромными целями. В этом есть что–то недостойное. Как мы можем удовлетвориться тем, что Он получит лишь немного больше славы в мире? Если нам ясно, что Бог - Царь, то мы хотим видеть Его увенчанным славой и честью, занимающим Свое истинное, высшее место. Мы стремимся везде распространять Его Царство и правду.

Если это действительно является нашей главной целью, тогда не только «все остальное… приложится» (то есть будут обеспечены наши материальные нужды), но будут исполняться и наши вторичные цели, так как они будут подчинены нашей изначальной цели. Именно тогда христиане смогут развивать свои таланты, расширять свои возможности, увеличивать свое влияние и получать помощь в своем труде - так как они будут это делать не для удовлетворения своего «я» или построения собственной империи, а во славу Бога. Меньшие цели здоровы и правильны, если они служат для достижения большей цели (распространения Царства Божьего и правды Его) и, таким образом, для достижения величайшей из всех целей, а именно, славы Божьей. Это и есть то «Высшее Благо», которое мы должны «искать прежде»; другого не существует.

Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него. Моли́тесь же так:

«Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь».

Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших.

Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лицо твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то всё тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, - тьма, то какова же тьма?

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.

Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело - одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?

И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!

Итак, не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» или «что пить?» или «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.