В истории философии нет более такого воззрения, которое в точно такой же мере вызывало бы недоумение и откровенное непонимание, как именно идеализм . Стоит вам огорошить наивного человека обыденности, что мира нет и быть не может без свидетельствующего его сознания , как несчастный тут же заподозрит вас в сумасшествии, безо всяких околичностей и с апломбом заявив: «Не обольщайтесь! это вас , поймите, вас не было бы, не будь мира!» Наивный человек обыденности, полагающий реализм единственно возможным и заслуживающим к себе внимания воззрением, тем самым обходит самоочевидность сознания, в котором мир только и может существовать, ибо мир если и дается нам, то всегда и только опосредованно .

Думаю, нет ни малейшего затруднения в том, чтобы, вослед Картезию , этому великому галлу, показавшему нам, что удостоверение в факте самосознания автоматически удостоверяет в факте существования помимо чего бы то ни было внешнего - так вот, ни малейшего затруднения я не нахожу в том, чтобы, на картезианский манер, озвученное выше идеалистическое воззрение именовать субъективизмом , в противоположение воззрению реалистическому , которое и есть испокон века устоявшийся в философии (и, прежде всего, в обыденном сознании) объективизм . Чтобы всерьез, соблюдая при том искренность и честность в отношении себя самого, быть объективистом, подобает «перескочить» через отношение к себе самому, как субъекту , а это по определению в нашем случае означает либо сумасбродство, либо самоубийство, за наступлением коих нам будет уже совершенно безразлично, какую именно точку зрения занимать. Согласно устоявшейся шаблонной классификации, субъективизм или идеализм - это «субъективный идеализм». Но, постойте, если, как было показано выше, субъективная точка зрения необходимо есть точка зрения идеалистическая , то не тавтологию ли мы озвучиваем? Совершенно обратное касается «объективного идеализма», в котором следует находить не иначе как оксюморон - кричащее противоречие, «деревянное железо»: объективист не может быть идеалистом уже хотя бы потому, что держится за диаметрально противоположное идеализму воззрение. Обратитесь к наиболее прославленному в России ее прошлой эпохи философскому сочинению - «Материализму и эмпириокритицизму» Ленина . Там вы обнаружите, что материалисту «объективный идеалист» ближе «субъективного» на том простом основании, что «идеализм», занимающий объективную точку зрения, с неизбежностью заканчивает материализмом .

Итак, объективисту или реалисту , чтобы не показаться голословным, приходится буквально из кожи вон лезть, дабы наглядно удостовериться в собственном убеждении. Но какие же аргументы приводятся реалистом ради опровержения идеализма? Таких аргументов, если пристально всмотреться, всего три, и обстоятельное освидетельствование их несостоятельности вернее поможет нам утвердить идеалистическое воззрение, как единственно подобающее всякому, кто желает быть философом не только по названию , но и по призванию . Первый аргумент наиболее элементарен и принадлежит всякому грубому рассудку, полагающему, что достаточно любого мало-мальски обоснованного довода, чтобы показать неправоту оппонента. Этот аргумент сводится к тому, что, дескать, с устранением познающих существ мир, представляющийся нам таким неопровержимо достоверным и несомненно реальным , не только не прекратит своего существования, но и останется незыблемо на подобающем ему месте. Вся нелепость такового аргумента проистекает из того, что мир, воображаемый без познающих существ, преспокойно сохраняет свое существование так же, как если бы к нему подлежал взирающий на него наблюдатель , лишь в представлении того, кто озадачивает себя подобным допущением. Но молния среди ясного неба не так уж и очевидна, поэтому, дабы удостовериться во всей вздорности подобного допущения, надлежит как следует напрячь мозг, а таковую роскошь может себе позволить отнюдь не каждый сын человеческий. Стоит ли удивляться, что наивный реализм , единственно основательный лишь с точки зрения эмпирической науки, никак не требующей абстрактно-рефлективных обобщений философского характера, по сю пору составляет общее место наших заблуждений в качестве тех, кто по привычке именует себя «обществом» - досадный предрассудок, главенствующий по сю пору лишь потому, что легковерных среди людей всегда было на порядок больше.

Второй аргумент стоит признать куда более изящным и утонченным, а потому располагающим за собою правом на достойное существование. Суть его состоит в том, что и я , как познающее существо , подлежу себе подобному в качестве объекта , из чего следует, что с устранением меня не устраняется субъект , в сознании которого мир продолжится и дальше. Несмотря на всю серьезность этого аргумента, вполне-таки заслуживающего внимания, найти его неопровержимым не приходится возможным, ибо мне, дабы удостовериться в факте своего существования, вовсе необязательно прибегать к помощи другого , который в моих глазах всегда и только остается вещью среди вещей , между тем как я относительно себя предстаю в двояком качестве - во-первых, как познающее , а во-вторых, как познаваемое существо. Воздав должное серьезности вышеозначенного аргумента, нельзя не найти в нем очевидную подмену непосредственного опосредованным : как, в противном случае, Картезию, будучи однажды наглухо отрезанным от внешнего мира, было возможно усомниться в его реальности , если бы ему непосредственно давалось что-то еще, помимо его собственного сознания ? Фактом того, что, кроме меня , устраняются все познающие существа, не устраняется субъект , данный непосредственно мне самому, между тем как другое познающее существо дается мне лишь опосредованно , как объект . Этого возражения вполне достаточно для того, чтобы удостовериться в несостоятельности вышеприведенного, пускай и убедительного, аргумента.

Что же касается третьего, наиболее популярного аргумента, основанного на апелляции к здравому смыслу , то здесь наиболее полно себя проявляет какой-то панический страх перед тем, чтобы признать, как нечто самоочевидное , что этот мир есть не больше, чем представление сознания. Как будет показано ниже, данный аргумент работает скорее против реализма и в пользу идеализма, пока же замечу, что единственное, на чем он основан, так это лишь причудливый штамп «солипсизма» - жупел , который если чем и может быть обоснован, так лишь предрассудочным намерением во что бы то ни стало дискредитировать субъективное воззрение и навсегда утвердить в своих правах объективизм, покоящийся на грезах непробужденного сознания. Принято считать, что идеализм будто бы абсолютно отрицает реальность внешнего мира, сводя ее к навязчивой видимости . Между тем, как это было убедительно показано великим Кантом , сводить мир к простой видимости - значит принимать явление , как представление сознания, за вещь саму по себе . Такой прием в «Критике чистого разума» приписывается, и справедливо приписывается, кенигсбергским гением «трансцендентальному реалисту, который разыгрывает из себя эмпирического идеалиста».

Идеалисту, в отличие от реалиста, не приходится доискиваться, каков мир сам по себе , поскольку реалист принимает исповедуемую им реальность внешнего мира только на веру , прекрасно отдавая себе отчет в том, что чувственный опыт по определению не может удостоверять в реальности мира самого по себе в силу его, чувственного опыта, неискоренимой субъективности - идеалист же принимает мир за чистую монету, а именно таким, каким он себя выдает посредством опыта , всецело определяющего его эмпирическую реальность , на которой лежит неизгладимая печать трансцендентальной идеальности , i.e., существуя лишь благодаря данности в опыте , мир, помимо оного, не существует и существовать не может . То обстоятельство, что в чувственном опыте или, говоря иначе, в ощущениях , нет ничего типического , а есть только специфическое , гложет реалиста, разрывает его сердце на части, вынуждая его доискиваться мира самого по себе , как якобы независимого ото всякого возможного опыта. Отсюда и основоположное заблуждение Канта, произвольно допустившего, наряду с миром, данным в опыте, или феноменом , такой мир, который был бы ноуменом . Именно по этой причине Кант весьма-таки неудачно именует ноумен «вещью самой по себе», принимая феномен не просто за явление как таковое , а за явление чего-то такого , чем бы и оказался мир сам по себе . К этому кантовскому заблуждению примыкает заблуждение Шопенгауэра , справедливо опознавшего, по аналогии с нами, наряду с миром как представлением , мир как волю , но сделавшего из этого ложный вывод, будто бы мир как воля и есть искомый Кантом мир сам по себе . Мой революционный принцип состоит в том, что кантовская «вещь сама по себе» должна быть мыслима не как объяснительный принцип всех явлений (во что она, собственно, и выродилась под рукой Канта и Шопенгауэра), но как непосредственное удостоверение в самоочевидности нашего бытия в качестве вещей самих по себе , в отличие от мира , который если и существует как воля и представление , то не сам по себе , а исключительно лишь для нас . Таков, пожалуй, единственный резон к спору о реальности внешнего мира.

Объективное знание. Эволюционный подход Поппер Карл Раймунд

5. Аргументы за реализм

5. Аргументы за реализм

Выдвигаемый мною тезис состоит в том, что реализм нельзя ни доказать (is not demonstrable), ни опровергнуть (not refutable). Как и все, выходящее за пределы логики и конечной арифметики, реализм недоказуем; при этом эмпирические теории опровержимы а реализм даже не опровержим (он разделяет эту неопровержимость со многими другими философскими, или «метафизическими», теориями, и особенно с идеализмом). Однако его можно аргументировать, и аргументы за него явно перевешивают.

Здравый смысл безусловно стоит на стороне реализма. Были, конечно, еще до Декарта - собственно говоря, со времен Гераклита - немногочисленные намеки на то, что наш обычный мир, быть может, есть только наш сон (dream), но даже Декарт и Локк были реалистами. Философская теория, всерьез конкурирующая (competing with) с реализмом, появилась только начиная с Беркли, Юма и Канта. Кстати, Кант даже сформулировал доказательство в пользу реализма, но это было неверное доказательство, и мне кажется важным, чтобы мы ясно понимали, почему никакого верного доказательства правоты реализма получить нельзя.В своей простейшей форме идеализм утверждает: мир (включая моих теперешних слушателей) - всего лишь мой сон. Ясно, что эта теория (пусть вы и знаете, что она ложна) неопровержима: что бы вы, мои слушатели, ни делали, чтобы убедить меня в своей реальности, - заговорили бы со мной, написали мне письмо или, быть может, отвесили мне пинка, - все это не может приобрести силу опровержения; я просто буду продолжать говорить, что мне снится, что вы говорите со мной, что я получил письмо или почувствовал пинок. (Можно было бы сказать, что все эти ответы, каждый по-своему, суть иммунизирующие стратагемы. Это так, и это весомый аргумент против идеализма. Но, опять-таки, тот факт, что эта теория самоиммунизирующаяся, не опровергает ее.)

Таким образом идеализм неопровержим, а это означает, конечно, что реализм недоказуем. Вместе с тем я готов признать, что реализм не только недоказуем, но - как и идеализм - также и неопровержим: никакое поддающееся описанию событие и никакой мыслимый опыт не могут рассматриваться как эффективное опровержение реализма. Так что в этом вопросе, как и во многих других, нет решающих аргументов. Однако есть аргументы в пользу реализма или, точнее, против идеализма.

(1) Возможно, самый убедительный аргумент состоит из сочетания двух следующих: (а) реализм есть часть здравого смысла и (b) все так называемые аргументы против него не только философские в самом уничижительном смысле этого слова, но и основаны на некритически воспринимаемой части здравого смысла, иначе говоря, на той ошибочной части, основанной на здравом смысле теории познания, которую я назвал «бадейной теорией познания» (см. далее разделы 12 и 13 этой главы).

(2) Хотя наука в наши дни кое у кого вышла из моды по причинам, к сожалению, далеко не пренебрежимым, мы не должны упускать из вида ее тесную связь (relevance to) с реализмом, несмотря на тот факт, что есть ученые, которые не являются реалистами, как например Эрнст Мах или, в наши дни, Юджин П. Вигнер; их аргументы явным образом относятся к классу, только что обозначенному как (1) (b). Если оставить в стороне аргументы Вигнера от атомной физики, то мы сможем утверждать, что почти все, если не все физические, химические или биологические теории подразумевают реализм, в том смысле, что если они истинны, то и реализм тоже должен быть истинным. Это одна из причин того, что люди говорят о «научном реализме», и это вполне основательная причина. Вместе с тем поскольку реализм (по-видимому) непроверяем, сам я предпочитаю называть реализм не «научным», а «метафизическим»

Как бы на это ни смотреть, есть вполне достаточные причины сказать, что в науке мы пытаемся описать и (насколько возможно) объяснить действительность. Мы делаем это с помощью предположительных теорий, то есть теорий, как мы надеемся, истинных (или близких к истине), но которые мы не можем принять ни как несомненные, ни даже как вероятные (в смысле исчисления вероятностей). Если это лучшие из всех теорий, какие нам удалось сформулировать, их можно было бы назвать «вероятными», но только избегая при этом всяких ассоциаций с исчислением вероятностей.

Есть еще один, очень близкий к изложенному и очень хороший смысл (sense), в котором мы можем говорить о «научном реализме»: принятая нами процедура может привести (коль скоро она не провалится, например из-за антирационалистических тенденций) к успеху в том отношении, что наши предположительные теории имеют тенденцию во все большей степени (progressively) приближаться к истине, то есть к истинному описанию тех или иных фактов или аспектов действительности.

(3) Даже если мы откажемся от аргументов, заимствованных у науки, остаются еще аргументы от языка. Всякое обсуждение реализма, и в особенности аргументов против него, должно быть выражено на каком-то языке. Человеческий же язык по своему существу дескриптивен (и аргументативен) а недвусмысленное описание всегда реалистично - это всегда описание чего-то, какого-то положения дел, которое может быть реальным или воображаемым. И если это положение дел воображаемое, то описание попросту ложно, а его отрицание является истинным описанием действительности в смысле Тарского. Это не опровергает идеализм или солипсизм логически, но делает их во всяком случае иррелевантными, не имеющими отношения к делу. Рациональность, язык, описание, аргумент - все они о некоторой реальности и все они обращены к какой-то аудитории. Все это предполагает реализм. Конечно, этот аргумент в пользу реализма логически является не более решающим, чем любой другой, поскольку мне может просто сниться, что я употребляю дескриптивный язык и аргументы, но тем не менее этот аргумент за реализм является весомым (strong) и рациональным. Он весом, как сам разум.

(4) Мне идеализм представляется абсурдным еще и потому, что он предполагает нечто вроде того, что это мое сознание (mind) создает этот прекрасный мир. Я, однако, хорошо знаю, что не я его Создатель. В конце концов знаменитая поговорка «Красота [не в предмете, а] в глазах созерцающего», хоть это может быть и не совершенно глупое утверждение, означает не более чем то, что существует проблема оценки красоты. Я знаю, что красота автопортретов Рембрандта не в моих глазах, как и красота «Страстей» Баха - не в моих ушах. Напротив, я к своему удовлетворению могу установить, открывая и закрывая свои глаза и уши, что мои глаза и уши недостаточно хороши для того, чтобы вместить всю красоту, какая есть на свете. Более того, есть люди, которые являются лучшими судьями - лучше меня способными оценить красоту картин или музыки.

Отрицание реализма равнозначно мании величия (самому распространенному профессиональному заболеванию профессиональных философов).

(5) Из многих других весомых, хотя и не решающих аргументов я упомяну еще только один. Вот он. Если реализм истинен - особенно если речь идет о реализме, близком к научному реализму, - то причина невозможности доказать его очевидна. Причина эта в том, что наше субъективное знание, даже на уровне восприятия, состоит из предрасположений (dispositions) действовать и потому представляет собой некоторого рода пробное приспособление к действительности, а мы в лучшем случае - те, кто ищет, и мы безусловно способны ошибаться. У нас нет никаких гарантий от ошибок. В то же время весь вопрос об истинности или ложности наших мнений (opinions) и теорий явным образом становится беспредметным, если нет никакой действительности, а только сны или иллюзии.

Подводя итоги, я предлагаю принять реализм как единственную осмысленную (sensible) гипотезу - как предположение, которому никогда еще не было предложено осмысленной альтернативы. Я не хочу быть догматичным по этому поводу, как и по любому другому. Мне кажется, однако, что я знаю все эпистемологические аргументы (они в основном субъективистские), предлагавшиеся в пользу альтернатив реализма, таких как позитивизм, идеализм, феноменализм, феноменология и так далее, и хотя я не враг обсуждения философских измов, я считаю все философские аргументы, какие (насколько мне известно) выдвигались в пользу перечисленных мною измов, очевидно ошибочными. Большая их часть является результатом ошибочного стремления к несомненности (certainty), к надежным основаниям, на которых можно строить наше знание. И все они - типичные «ошибки философов» в худшем смысле этого слова: они являются производными от ошибочной, хотя и основанной на здравом смысле, теории познания, не выдерживающей сколько-нибудь серьезной критики. (Для здравого смысла характерно то, что он проваливается, будучи применен к самому себе; см. раздел 12 этой главы).

В заключение этого раздела я приведу мнения двух человек, которых я считаю величайшими людьми нашего времени - Альберта Эйнштейна и Уинстона Черчилля.

Эйнштейн писал: «Я не вижу никакой „метафизической опасности" в нашем принятии вещей, то есть объектов физики... вместе с относящимися к ним пространственно-временными структурами» .

Таково было мнение, к которому пришел Эйнштейн после тщательного и вполне благожелательного анализа блестящей попытки Бертрана Рассела опровергнуть наивный реализм.

Взгляд Уинстона Черчилля на эту проблему очень характерен и, я думаю, составляет вполне справедливый комментарий к философии, которая с тех пор могла сменить цвет, перейдя на противоположную сторону палаты {11} - от идеализма к реализму, но продолжает оставаться такой же беспредметной, как и всегда: «Некоторые из моих двоюродных братьев, имевших великое преимущество университетского образования», - пишет Черчилль, - «имели привычку дразнить меня аргументами в доказательство того, что ничто не имеет никакого существования, помимо того, что мы о нем думаем...» Он продолжает:

«Я всегда опирался на следующий аргумент, который я придумал для себя много лет назад... [Вот] это великое Солнце, существование которого, похоже, не имеет никаких других оснований, кроме наших физических чувств. Но, к счастью, существует способ совершенно независимо от наших физических чувств проверить реальность Солнца... астрономы... предсказывают с помощью [математики и] чистого разума, что в определенный день по диску Солнца пройдет черное пятно. Вы... смотрите, и ваше чувство зрения немедленно (непосредственно - immediately) говорит вам, что ваши расчеты оправдались. В военной картографии это называется взять „кросс-пеленг". Мы получили независимое свидетельство реальности Солнца. Когда мои метафизические друзья говорят мне, что данные, на основе которых астрономы производили свои вычисления, с необходимостью были первоначально получены через показания их чувств, я говорю „нет". Они могли бы, по крайней мере в теории, быть получены с помощью автоматических вычислительных машин, приводимых в действие падающим на них светом без всякого участия человеческих чувств на каком бы то ни было этапе... Я... вновь решительно утверждаю... что Солнце реально, и что оно горячее - на самом деле горячее, как ад, и что если метафизики в этом сомневаются, то пусть отправятся туда и посмотрят сами»

Я мог бы добавить, что считаю аргумент Черчилля, особенно те важнейшие его фрагменты, которые я выделил курсивом, не только обоснованной (valid) критикой идеалистических и субъективистских аргументов, но и самым философски здравым и самым изобретательным доводом против субъективистской эпистемологии из всех мне известных. Я не знаю ни одного философа, который не проигнорировал бы этого аргумента (кроме некоторых моих студентов, чье внимание я к нему привлек). Аргумент этот в высшей степени оригинален; опубликованный впервые в 1930 году, он представляет собой один из самых первых философских аргументов, учитывающих возможность использования автоматических обсерваторий и вычислительных машин (запрограммированных в соответствии с теорией Ньютона). ]А все-таки через сорок лет после его первой публикации Уинстон Черчилль все еще совершенно неизвестен как эпистемолог, его имя не появляется ни в одной из многочисленный антологий по эпистемологии и отсутствует даже в «Философской энциклопедии» {12} .

Конечно, аргумент Черчилля - это всего лишь превосходное опровержение обманчивых (specious) аргументов субъективистов - он не доказывает правоты реализма. Ведь идеалист всегда может сказать, что ему или нам весь этот спор просто, вместе с вычислительными машинами и всем прочим просто снится. Однако этот аргумент я считаю глупым из-за его универсальной применимости. Во всяком случае, пока какой-либо философ не придумает совершенно новый аргумент, я исхожу из того, что субъективизм можно в дальнейшем игнорировать.

Из книги Логика: конспект лекций автора Шадрин Д А

2. Опровержение через аргументы и форму Другие названия этих способов опровержения - критика аргументов и несостоятельность демонстрации. Как видно из названия, в первом случае опровержение направлено не на сам тезис, а на подтверждающие его аргументы. Конечно, само по

Из книги Философ на краю Вселенной. НФ–философия, или Голливуд идет на помощь: философские проблемы в научно–фантастических фильмах автора Роулендс Марк

Аргументы эпикурейцев Давайте попытаемся понять, почему смерть - это плохо. На самом деле разобраться в этом не так-то легко, как может показаться. Проблема заключается в том, что смерть неизбежно происходит вне жизни. Как заметил философ Людвиг Витгенштейн, смерть -

Из книги Иллюзия бессмертия автора Ламонт Корлисс

Этические аргументы Недостатки эмпирических свидетельств, неэффективность и непригодность с современной точки зрения таких аргументов, как приводившиеся нами аргументы Платона, заставили нынешних христиан, находящихся вне рядов ортодоксальных церквей, обратить

Из книги Введение в философию религии автора Мюррей Майкл

3.1.2. Аргументы в пользу веры в Троицу Независимо от того, склонен ли читатель в настоящий момент согласиться с какой–либо из предложенных в предыдущем разделе аналогий, их сила и внутренняя логика заставляют всерьез усомниться в утверждении, будто догмат Троицы следует

Из книги Избранное. Логика мифа автора Голосовкер Яков Эммануилович

Глава 5. Аргументы в пользу теизма Бертрана Рассела, известного британского философа XX века и атеиста, однажды спросили, чем он станет объяснять свой атеизм, если встретится на том свете с Богом. «Недостаточно доказательств, Господи, недостаточно доказательств!» - таков

Из книги Далекое будущее Вселенной [Эсхатология в космической перспективе] автора Эллис Джордж

5.1. Онтологические аргументы Доказательства бытия Бога принято подразделять на две широкие категории. Апостериорные доводы опираются на те данные, которые открывает нам опытное восприятие окружающего нас мира. Доводы, апеллирующие к тому факту, что наша вселенная имела

Из книги Искусство правильно мыслить автора Ивин Александр Архипович

III. Имагинативным реализм как подлинный реализм культуры Вступление Сперва об имагинативном реализме в искусстве, мифе и сказке, когда чудесное воспринимается как реальное.Античные мифы и созданная на почве этой мифологии эллинская поэзия - эпос, драма и хоровая лирика

Из книги Сознающий ум [В поисках фундаментальной теории] автора Чалмерс Дэвид Джон

9.4. Аргументы в пользу выживания Теперь вернусь к аргументам моей статьи, вышедшей в 1979 году в Reviews of Modern Physics, где я постарался показать, что жизнь способна выжить, используя конечное количество материала и свободной энергии. Мое рассуждение очень просто и зависит только

Из книги Этика автора Апресян Рубен Грантович

НЕДОПУСТИМЫЕ «АРГУМЕНТЫ» Некоторые некорректные приемы ведения спора, применяемые довольно часто, получили собственные имена. Аргумент к публике - вместо обоснования истинности или ложности тезиса объективными доводами пытаются опереться на мнения, чувства и

Из книги Учение логики о доказательстве и опровержении автора Асмус Валентин Фердинандович

4. Аргументы против объяснительной нерелевантности Мы видели, что парадокс феноменального суждения ведет к контринтуитивным следствиям. Но пока это всё, что мы видели. Кто-то сочтет, что эти следствия не только контринтуитивны, но и фатальны. Чтобы утверждать это, он

Из книги Основы теории аргументации [Учебник] автора Ивин Александр Архипович

3. Некоторые подкрепляющие аргументы У меня нет решающих аргументов, которые позволили бы доказать, что информация - ключ к соединению физических процессов и сознательного опыта, но эту идею можно подкрепить косвенными путями. Я уже обсуждал первый тип подкрепляющих

Из книги Антология реалистической феноменологии автора Коллектив авторов

Дополнительные аргументы «против» Таким образом, мы видим, что аргументы в пользу эвтаназии не являются этически бесспорными. В дополнение к тому, что было сказано в ходе их опровержения, можно добавить следующее.Этическая санкция эвтаназии увеличивает опасность

Из книги автора

2. ОСНОВАНИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА (АРГУМЕНТЫ) Доказательство осуществлено всюду там, где показывается, что истинность (или ложность) некоторого тезиса необходимо следует из истинности (или ложности) некоторых положений, уже ранее доказанных или признанных истинными, а также из

Из книги автора

6. Контекстуальные аргументы Судьба общих теоретических утверждений, претендующих на описание реальности, как правило, не может быть решена окончательно ни эмпирическими, ни теоретическими способами обоснования. Существенную роль в принятии таких утверждений играют

Из книги автора

4. Стандартные некорректные аргументы Некоторые некорректные приемы аргументации, применяемые довольно часто, получили собственные имена.Аргумент к аудитории - попытка опереться на мнения, чувства и настроения аудитории вместо обоснования тезиса объективными

Из книги автора

§ 2. Аргументы Зенона Согласно изложению Брошара, на статью которого мы ссылаемся в отношении всего, что касается интерпретации, четыре аргумента Зенона представлены в форме дилеммы. Два из них (Ахиллес черепаха и дихотомия) направлены против восприятия непрерывности и

Идеализм существует в двух основных фор­мах, различающихся по тому, как понимается сознание, которое идеализм считает первичным по отно­шению к материи.

Объективный идеализм (Платон, Гегель, неотомисты и др.) утверждает, что мир является порождением и проявлением некоего объективного сознания, независящего от человека. Объектив­ное в научной философии означает существующее до, вне и независи­мо от сознания, которым обладает лишь человек, мыслящие существа вообще. В объективном идеализме “объективное” - это особое, “ни­чейное” сознание, существующее само по себе, независимо от челове­ческого сознания, которое само есть порождение и проявление этого мирового сознания или духа. Так, древнегреческий философ Платон считал, что мир вещей, материальный мир есть иллюзорный мир, ко­торый выступает в качестве порождения и проявления подлинно ре­ального мира - мира идей. При этом вещи несовершенны и преходя­щи, идеи - совершенны и вечны. Взгляды Платона были выражены в знаменитом “образе пещеры” (“каверна Платона”)˸ в пещере находят­ся прикованные люди, которые видят только её стену; у входа в пеще­ру проносят различные фигуры, которые дают неясные тени на стене. Данные тени и есть наш мир вещей. Другой объективный идеалист, оста­вивший особенно заметный след в истории философской мысли, - Ге­гель рассматривал мир в качестве порождения и проявления логичес­кой идеи - мысли, существующей до природы, времени и пространс­тва, развивающейся по своим объективным логическим законам, по­рождающей природу и затем человека, через сознание которого она приходит к познанию самой себя

Субъективный идеализм (Беркли, Фихте, Мах, экзистенциалисты, неопозитивисты и др.) считал первич­ной реальностью человеческие ощущения. Вещи, мир, с этих позиций, являются лишь совокупностью человеческих ощущений. Классические формулировки основного тезиса субъективного идеализма дал в Новое время английский философ Д. Беркли, “вещи суть комплексы ощуще­ний” и “существовать - значит быть воспринимаемым” (esse is percipi). Будучи последовательно продолженным, субъективный идеализм неизбежно приводит к солипсизму (от лат. solus - один, единственный и ipse - сам), т.е. к утверждению, что для каждого человека существует только он один, все же остальные люди есть лишь комплексы ᴇᴦο ощу­щений. В силу своей очевидной абсурдности солипсизм как таковой отстаивался крайне редко. Все “умные идеалисты” стремились отме­жеваться от крайности солипсизма, хотя последний представляет со­бой логически неизбежный элемент субъективного идеализма. Беркли, пытаясь избавиться от солипсизма, вводил в свою философию бога как гаранта существования других людей.

Классовая причина˸ идеализм и религия, представля­ющие собой в конечном свете иллюзорное, превратное понимание ми­ра и человека, соответствовали в конечном счете интересам реакцион­ных или консервативных классов или фракций.

Гносеологическая причина˸ иде­ализм есть негативный результат развития познания, связан с трудно­стями познания и является, по оценке Ленина, пустоцветом на живом древе познания.

Формы идеализма. Агностицизм. Их корни, аргументы и взаимосвязь. - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Формы идеализма. Агностицизм. Их корни, аргументы и взаимосвязь." 2015, 2017-2018.

Тимоти Спригге называют последним британским идеалистом. Его метафизика - вытекающая не только из интеллектуальных аргументов, но и пережитого автором опыта - является формой панпсихического идеализма, сильно обязанной Брэдли. Из неё же он выводил свою этическую систему, чрезвычайно чувствительную к проблемам окружающей среды. Есть мнение, что возвращение в англоязычную философию проблемы субъективности и несводимости сознания также его заслуга. Спригге занимал кафедру профессора логики и метафизики в Эдинбургском университете, был президентом Аристотелевского общества. Важнейший труд - «Оправдание абсолютного идеализма» (The Vindication of Absolute Idealism, 1984) , последняя и очень значимая работа - «Бог метафизики» (The God of Metaphysics, 2006) , среди других работ выделяются труды о теориях существования, основаниях этики, монографии о Сантаяне, Джеймсе и Брэдли. Основной специалист по философии Спригге - Лимон МакГенри (Leemon McHenry) .

В отличие от Спригге, идеализм оксфордского философа Джона Фостера восходит к Беркли и комплементарен его христианским (сперва англиканским, затем католическим) убеждениям. В какой-то момент Фостер оказался практически единственным защитником сразу трёх одиозных позиций - теизма, идеализма и дуализма, и сделал больше, чем кто-либо другой для сохранения дуализма в философии сознания и идеализма в христианской философии религии, когда они почти было исчезли. Важнейшие труды - «Доказательство идеализма» (The Case for Idealism, 1982) , «Нематериальное Я: защита картезианской дуалистической концепции сознания» (The Immaterial Self: A Defence of the Cartesian Dualist Conception of the Mind, 1991) и «Мир для нас: доказательство феноменалистического идеализма» (A World for Us: The Case for Phenomenalistic Idealism, 2008) . Я бы также выделил работу «Божественный законодатель: лекции об индукции, законах природы и существовании Бога» (The Divine Lawmaker: Lectures on Induction, Laws of Nature, and the Existence of God, 2004) .

Николас Решер наиболее влиятельный персонаж среди всех перечисленных мной мыслителей. Это невероятный человек, взрастивший поколения философов и существенно повлиявший на ландшафт современной мысли. Корпус его работ превышает сто восемьдесят томов (и он продолжает писать) и охватывает почти все области философии. Наследие Решера неисчерпаемо - это была, разумеется, аллюзия на его концепцию когнитивной неисчерпаемости - но центральным проектом Решера остаётся синтез немецкого идеализма, прагматизма и процесс-философии, дополненный ресурсами аналитической философии и традиционной западной метафизики. Этот синтез - прагматический идеализм, по задумке автора, преодолевает разрыв между идеализмом и реализмом, и вполне тянет на теорию всего. Другим аспектом решерианства является оптимализм - аксеологическое объяснение происхождения и природы мира. Ввиду невероятной плодовитости автора перечислю лишь самые важные сочинения, относящиеся к рассматриваемой теме. Прежде всего, это его трёхтомный magnum opus «Система прагматического идеализма» (A System of Pragmatic Idealism, 1992-1994) . Развернутое изложение своей философии Решер впервые представил в «Концептуальном идеализме» (Conceptual Idealism, 1973) . Наиболее подробная защита оптимализма содержится в «Аксиогенезисе: очерке метафизического оптимализма» (Axiogenesis: An Essay in Metaphysical Optimalism, 2010) . Общая библиография Решера включает сорок пять книг по эпистемологии, семнадцать по метафизике, двадцать по метафилософии, двадцать пять по истории философии, двенадцать по логике и т.д.

Кит Уорд - член Британской академии, экс-профессор Оксфорда, англиканский священник, много лет бывший каноником Крайст-Чёрч. Я нахожу его самым сильным мыслителем, работающим в традиции либерального христианства. Более всего Уорд известен пятитомником по сравнительному богословию (Comparative Theology, 1994-2008) и серией книг об отношениях религии и науки. Он давно позиционирует себя в качестве идеалиста, но до сих пор лишь бегло касался этого аспекта своих взглядов. Недавно в Кембридже вышла его книга «Христианская идея Бога: философские основания веры» (The Christian Idea of God: A Philosophical Foundation for Faith, 2017) . Сам Уорд называет её кульминацией своих полувековых философских и теологических поисков. В каком-то смысле «Христианская идея Бога» - важнейшая за сто лет работа, сочетающей защиту идеализма с христианской философией религии.

Канадец Джон Лесли разработал аксиархизм, своеобразную метафизику, тяготеющую к платонической традиции, схожую - но лишь на первый взгляд - с оптимализмом Решера. Лесли описывает мир как «продукт прямой деятельности этической необходимости» и, будучи последовательным пантеистом, считает, что наиболее правдоподобное описание природы бытия будет напоминать океан бесконечных сознаний. Аксиархизм был контурно изложен им больше сорока лет назад в статье «Теория, что мир существует, потому что должен» (The Theory that the World Exists Because It Should, 1970) , за которой последовали книги «Ценность и существование» (Value and Existence, 1979) , «Вселенные» (Universes, 1989) и «Бесконечные сознания: философская космология» (Infinite Minds: A Philosophical Cosmology, 2001) . Также Лесли написал короткий трактат «В защиту бессмертия» (Immortality Defended, 2007) и монографию «Конец мира: наука и этика человеческого исчезновения» (The End of the World: The Science and Ethics of Human Extinction, 1996) , предвосхитившую модную ныне тему исследования экзистенциальных рисков.

Ховард Робинсон , профессор Центрально-Европейского университета в Будапеште, редчайший пример крупного аналитического философа, придерживающегося идеализма. Специализируясь на философии сознания, Робинсон внёс исключительный вклад в разрушение монополии физикализма и возрождение альтернативных подходов. Среди его ранних работ выделяется книга «Материя и чувство: критика современного материализма» (Matter and Sense: A Critique of Contemporary Materialism, 1982) . Робинсон также редактировал два очень влиятельных сборника о философии сознания - «Возражения физикализму» (Objections to Physicalism, 1993) и «Современный дуализм: защита» (Contemporary Dualism: A Defense, 2014) . Моё же внимание будет сосредоточено на его недавней книге «От аргумента знания к ментальной субстанции: воскрешение сознания» (From the Knowledge Argument to Mental Substance: Resurrecting the Mind, 2016) , в которой Робинсон прокладывает дорогу от демонстрации несостоятельности физикализма, через дуализм к идеализму.

Наконец, Чарльз Талиаферро , утонченный христианский философ, входновляющийся наследием кембриджских платоников. Для его мысли характерны инклюзивность, внимание к эстетике и внутреннему опыту. Талиаферро защищает сильную версию теистического идеализма и безальтернативность теизма в качестве метафилософии сознания, способной интегрировать идеализм, дуализм и панпсихизм. Особо отмечу его работы «Сознание и Ум Бога» (Consciousness and the Mind of God, 1994) , «Натурализм» (Naturalism, 2008 ; в соавторстве со Стюартом Готцем) и «Золотую нить: маленькую книгу о секулярном и священном» (The Golden Cord: A Short Book on the Secular and the Sacred, 2012) .

ИДЕАЛИЗМ (от греч. ιδέα – идея) – категория философского дискурса, характеризующая мировоззрение, которое либо отождествляет мир в целом с содержанием сознания познающего субъекта (субъективный идеализм), либо утверждает существование идеального, духовного начала вне и независимо от человеческого сознания (объективный идеализм), а внешний мир считает проявлением духовного бытия, универсального сознания, абсолюта. Последовательный объективный идеализм видит в этом начале первичное по отношению к миру и вещам. Термин «Идеализм» ввел Г.В.Лейбниц (Соч. в 4 т., т. 1. М., 1982, с. 332).

Объективный идеализм совпадает со спиритуализмом и представлен в таких формах философии, как платонизм, панлогизм, монадология, волюнтаризм. Субъективный идеализм связан с развитием теории познания и представлен в таких формах, как эмпиризм Д.Беркли, критический идеализм И.Канта, для которого опыт обусловлен формами чистого сознания, позитивистский идеализм.

Объективный идеализм зародился в мифах и религии, но рефлективную форму получил в философии. Материя на первых этапах понималась не как продукт духа, а как со-вечная ему бесформенная и бездуховная субстанция, из которой дух (нус, логос) создает реальные предметы. Дух рассматривался, таким образом, не как создатель мира, а лишь как его формообразователь, демиург. Именно таков идеализм Платона. Его характер связан с той задачей, которую он пытался решить: понять природу человеческого познания и практики на основе признаваемых и сегодня монистических принципов. Согласно первому из них «ни одна вещь не возникает из небытия, но все – из бытия» (Аристотель. Метафизика. М.–Л., 1934,1062b). Из него неизбежно вытекал другой: из какого «бытия» возникают такие «вещи», как, с одной стороны, образы реальных предметов, а, с другой, формы предметов, создаваемых человеческой практикой? Ответ на него гласил: каждая вещь возникает не из любого бытия, а лишь из такого, которое является «тем же самым», что и сама вещь (там же). Руководствуясь этими принципами, Эмпедокл, напр., утверждал, что образ земли сам является землей, образ воды – водой и т.д. Эту концепцию позже назвали вульгарным материализмом. Аристотель возражал Эмпедоклу: «Душа должна быть или этими предметами, или формами их; но сами предметы отпадают – ведь камень в душе не находится». (Аристотель. О душе. М., 1937, с. 102). Следовательно, из действительности в душу переходит не предмет, а лишь «форма предмета» (там же, с. 7). Но образ предмета идеален. Следовательно, идеальна и «подобная» ему форма предмета. К выводу об идеальности формы вещей приводили и размышления о человеческой практике: форма, которую человек придает вещи – это его идея, перенесенная в вещь и преобразованная в ней. Первоначальный объективный идеализм – это проецирование характеристик человеческой практики на весь космос. Эту форму идеализма необходимо отличать от развитых форм объективного идеализма, возникших после того, как задача вывести материю из сознания была эксплицитно сформулирована.

Объяснив из единого монистического принципа два противоположных процесса – познание и практику, объективный идеализм создал основу для ответа на вопрос о том, способно ли человеческое сознание адекватно познать мир? Для объективного идеализма утвердительный ответ почти тавтологичен: конечно же, сознание способно постичь само себя. И в этой тавтологичности – его роковая слабость.

Внутренняя логика саморазвития привела объективный идеализм к новому вопросу: если никакая вещь не возникает из небытия, то из какого бытия возникают такие «вещи», как материя и сознание? Имеют они независимое происхождение или одна из них порождает другую? В последнем случае какая из них первична, а какая – вторична? В явной форме он был сформулирован и решен неоплатонизмом в 3 в. н.э. Реальный мир понимался им как результат эманации духовного, божественного первоединства, а материя – как продукт полного угасания этой эманации. Только после этого возник последовательный объективный идеализм, и дух-демиург превратился в духа-Бога, который не формирует мир, а творит его целиком.

Объективный идеализм использовал теорию эманации вплоть до 17 в. Еще Лейбниц трактовал мир как продукт излучений (fulgurations) Божества, понимаемого как первичное Единство (Лейбниц Г.В. Соч. в 4 т., т. 1, с. 421). Крупный шаг в развитии объективного идеализма осуществил Гегель. Он истолковал реальный мир как результат не эманации, а саморазвития абсолютного духа. Источником этого саморазвития он считал противоречие, внутренне присущее ему. Но если мир – продукт саморазвития идеи, то из чего возникает сама идея? С угрозой дурной бесконечности столкнулись Шеллинг и Гегель, которые попытались избежать ее путем выведения идеи из чистого бытия – тождественного ничто. Для последнего вопрос «из чего?» уже лишен смысла. Альтернативой обеим концепциям является теория, трактующая мир как изначально имеющий духовную природу и тем снимающая вопрос о выведении его из чего-то иного.

Первоначально объективный идеализм (как и материализм) исходил из существования мира вне и независимо от человеческого сознания как чего-то само собой разумеющегося. Лишь к 17 в. культура философского мышления выросла настолько, что этот постулат был подвергнут сомнению. Именно тогда возник субъективный идеализм – философское направление, зародыш которого можно найти уже в античности (тезис Протагора о человеке как мере всех вещей), но которое получило классическую формулировку лишь в Новое время – в философии Д.Беркли. Последовательный субъективный идеалист-солипсист признает существующим только свое сознание. Несмотря на то, что такая точка зрения теоретически неопровержима, в истории философии она не встречается. Даже Д.Беркли не проводит ее последовательно, допуская кроме своего собственного сознания сознание других субъектов, а также Бога, что фактически делает его объективным идеалистом. Вот аргумент, на котором базируется его концепция: «Для меня достаточное основание не верить в существование чего-нибудь, если я не вижу основания верить в это» (Беркли Д. Соч. М., 1978, с. 309). Здесь, конечно, ошибка: отсутствие оснований признавать реальность материи не является основанием отрицать ее реальность. Более последовательна позиция Д.Юма, оставлявшего теоретически открытым вопрос: существуют ли материальные объекты, вызывающие в нас впечатления. Именно в спорах философов Нового времени начала широко использоваться характеристика взгляда, согласно которому нам даны только представления в качестве объекта, как идеализма. Т.Рид именно так описывал взгляды Д.Локка и Д.Беркли. X.Вольф называл идеалистами тех, кто приписывал телам лишь идеальное существование (Psychol, rat., § 36). И.Кант отмечал: «Идеализм состоит в утверждении, что существуют только мыслящие существа, а остальные вещи, которые мы думаем воспринимать в созерцании, суть только представления в мыслящих существах, представления, которым на самом деле не соответствует никакой вне их находящийся предмет» (Кант И. Пролегомены. – Соч., т. 4, ч. I. М., 1964, с. 105). Кант проводит различие между догматическим и критическим идеализмом, который он называет трансцендентальным идеализмом. Фихте положил начало возрождению объективного идеализма в Германии, соединив гносеологический, этический и метафизический идеализм. Представители абсолютного идеализма Шеллинг и Гегель пытались представить природу как потенцию и выражение мирового духа. А.Шопенгауэр усматривал абсолютную реальность в воле, Э.Гартман – в бессознательном, Р.-Эйкен – в духе, Б.Кроче – в вечном, бесконечном разуме, реализующемся и в личности. Новые варианты идеализма развивались в связи с учением о ценностях, которые противопоставлялись эмпирическому миру как идеальное бытие, воплощающее абсолютный дух (А.Мюнстерберг, Г.Риккерт). Для позитивизма ценности и идеалы – фикции, имеющие теоретико-практическое значение (Д.С.Милль, Д.Бейн, Т.Тэн, Э.Мах, Ф.Адлер). В феноменологии идеализм трактуется как форма теории познания, которая усматривает в идеале условие для возможности объективного познания, а вся реальность трактуется как смыслополагание (Husserl Ε. Logische Untersuchungen, Bd. 2. Halle, 1901, S. 107 и далее). Сама феноменология, возникнув как вариант трансцендентального идеализма, постепенно трансформировалась вместе с принципами конституирования, эгологии в объективный идеализм.

Критика идеализма в его разных формах развернута (конечно, с разных позиций) в работах Л.Фейербаха, К.Маркса, Ф.Энгельса, Ф.Иодля, В.Крафта, М.Шлика, П.А.Флоренского и др.

Однако вопрос о том, как обосновать существование мира вне нас, остается открытым и в современной философии. Разработано множество способов как решить, так и обойти его. Наиболее курьезный – утверждение, что один и тот же объект, в зависимости от точки зрения, может быть представлен как существующий и вне сознания, и внутри него, наиболее же распространено утверждение, что выбор между субъективным идеализмом и реализмом (под которым понимаются объективный идеализм и материализм), подобен выбору между религией и атеизмом, т.е. определяется личной верой, а не научным доказательством.

Литература:

1. Маркс К. , Энгельс Ф. Немецкая идеология. – Они же. Соч., т. 3;

2. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии. – Там же, т. 21;

3. Флоренский П.А. Смысл идеализма. Сергиев посад, 1914;

4. Willmann О. Geschichte des Idealismus, 3 Bde. Braunschweig, 1894;

5. Jodl F. Vom wahren und falschen Idealismus. Münch., 1914;

6. Kraft V. Wfeltbegriff und Erkenntnisbegriff. W., 1912;

7. Schlick M. Allgemeine Erkenntnislehre. W., 1918;

8. Kronenberg M. Geschichte des deutschen Idealismus. Bd. 1–2. Münch., 1909;

9. Liebert A. Die Krise des Idealismus. Z.–Lpz., 1936;

10. Ewing A.С. Idealist tradition from Berkeley to Blanshard. Chi., 1957.