Конструктивное социальное. Социальный конструктивизм - теория познания и обучения. Конструктивизм и социальный конструктивизм
Конструкционисты друг друга узнают по тому, что называют друг друга конструкционистами таки.
Наиболее полноценно – Питер Бергер и Томас Лукман Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. Знание – фундаментальное явление нашей жизни – имеет социальную природу. Это не значит, что общественне бытие определяет общественное сознание, но и то, что знание – компонент соиального взаимоействия, и анализ этого взавмодействия подразумевает анализ знания.
Знание как общая культурная среда. В чем важность? Социология здорово изменилась после ВОВ. Классическая социаология ориентирована на анализ институтов, и где социаолог инсититута не видит, социологии нет.
После ВОВ пышным цветом расцвели новые религиозные движения, на которые первыми обратили внимания социологи. Религиоведы блюли респектабельность, итали тексты на арамейском и греческом, и временность и современность свидетельствовали о преходщем характере явлений нью-эйдж.
Социологам важно – нью-эйдж отличается размытостью соц институтов, их не нивелировать. Странная ситуация: у индивида может быть своя религия. Это такой же абсурд, как для лингвиста – индивидуальный язык. Какая-то глоссолалия – не лингвистический фактор.
А в НРО нет института. Саентология – это религия или не религия? Организация или не организация? Отсюда – формулировка концепции невидимой религии для социолога – для него религия по умолчанию социальна. Здесь религию видит только психолог, а сциолог – смысловую лакуну. Такая религия не регистрируется классическими социологическими средсвами, не срабатывают критерии идентификации, саентолог может внезапно быть атеистом, нет способов легитимации. Как к явлениям соцально относиться и можно ли.
Обратились к поистрепавшейся философской феноменологии. Уникальная ситуация: социологи реабилитируют, а не пытаются вымарывать философское учение. Обычно они в своем мире пребывают, а умствования оставляют философам, то есть людм бесполезным, с т.з. накопления знания.
Востребованной оказалась философия Альфреда Шуца – пример того, что философию можно делать и вот так тоже. Это тоже философия. «Мир, светящийся смыслом». Название говорит само за себя: человек всегда пребывает и действует неким образом в реальности смыслов, с которыми себя ассоциирует. Понятие жизненного мира – система смыслов, с которыми себя соотносит субъект и которые определяют его самоидентификацию. Это система. Если мы исключаем какой-то из этих смыслов, субъект становится другим субъектом. Смыслы – интенциональные объекты, определяющие взаимодействие. Социологи таки изучают индивида в системе его социальных связей, и эти связи могут быть и не институциональными.
Шуц был не слишком ориентирован на эмпирические исследования. Как и Макс Шелер и ранний марксизм тоже были востребованы в этом учении. Маркс на 70 лет аньше опсал тто, чем будут потом занимться социологи (Немецкая идеология)
Для социолога-традиционалиста критерий религиозности – более-менее регулярное посещение субъектом церкви. Ходит на службу или не ходит. А вот если человек не ходит на службу, а ежедневно читает труды отцов церкви – это не измеряется числовыми параметрами.
Субъект очевидным образом должен узнавать себя в том описании, которое дает социолог. Вот индивид Рахманин соотносит себя с ранней американской поэзией. Его взаимодействие с другим субъектом…
Момент, отстутсвующий в классической социологии – доверие к человеку. Раннее: человек вляется лишь в той мере человеком, в каокй он оказывается фрагментом общественной системы. На уровне нормы, он участвует во взаимодействиях бессознательно. Чем более неосознанно он это делает, тем более он социален.
А в социологии знания (понимающей социологии) человек считается объясняющим себе свои взаимодействия. И нужно выяснить те миры и среды, в которых человек пребывает. Перестройка жизненного мира – другой субъект.
Элементы жизненного мира имеют социальную природу. Сам человек с раннего возраста социализируется. Нас далеко заведет, но Л и Б выделяют два типа социализации:
Первичная (воспитание, включение человека в сообщество, освоение языка – мы свой родной язык не учим, мы его осваиваем, а потом в школе ретроспективно изучаем, и в нашей школе – совершенно ужасно и отвратительно, может вызвать только отвращение к языку. Альтернативы в освоении нет, мы русский учим не потому, что захотели – у нас нет выбора. Мы опредмечиваем реальность, воспроизводим кудьтурные смыслы, узнаем, что Пушкин – это наше все, про Мамая и прочие прелести. Наша осведомленность о Пушкине – феномен освоения языка, а не результат обучения. Пушкин как интенциональный объект светится в нашем мире благодаря тому, что мы встроены в ту же стихию языка. Также мы ничего не интерпретируем, мы получаем готовое знание)
Вторичная (приобретение специфических навыков, специализация. Человек обосновывает ими собственное пребывание в сообществе. Приобретение специалитета – тоже социализация, и она не однородна, можно выбирать).
Обе социализации предполагают обретение субъектом социальных смыслов, потому что других смыслов нет. Благодаря этим смыслам возможно взаимопонимание а также выстраивание властных отношений и распределение статуса.
Вопрос – а где же здесь сам человек? Тут хитро. У понимающих социаологов так – набор элементов жизненного мира у всех людей более-менее одинаковый, но вот соотношение между этими элементами уникально. А главное, что они вступают в отношения друг с другом.
Одно из следствий – некий элемент жизненного мира может получить индивидуальный смысл, не совпадающий с социальным. Пушкина можно читать как великого поэта, а можно его читать в религиозном ключе. Евангелие – как религиозный текст, а можно как поэтический. Знание – зафиксированный, концептуализированный, узнаваемый фрагмент. Социальная деятельность стремится к балансу = упрощению, к тому, чтобы все смыслы имели общее для людей значение.
Все эти элементы происходят в процессе социализации. Человек является человеком настолько, насколько он включен в коммуникативное взаимодействие, и потому социализация постоянна. Интересная загогулина – автокоммуникация, это тоже коммуникация.
Элемент жизненного мира в принципе дает нам взаимодействовать.
Америка – социология безумия. Каким образом субъекты с психическими патология включены или выключены из общества. Институт безумия – достаточно развернутый, древний и почтенный. Поскольку не психотерапевт, не могу внятно высказаться, но было сказано: неудачи современной психиатрии от того, что к новым формам безумия применяются старые методы лечения, а это потому, что безумие есть институт. В России все ограничивается диспансеризацией, в других традициях – вроде как лечат, и социализация после лечения возможна.
Почему РВ ухватились за эту концепцию? Многообещащие перспективы изучения закономерностей, надежда все-таки изучать религию как религию, религиозные явления как явления сознания (хотя РВеды долго говорили, что ее утрачивают как раз социологи). Религия есть не институт, а система смыслов, она может быть по-разному реализована и институациализирована. Намерение не редуцировать религию только к социальным институтам.
Если нет взаимодействия, непонятно, есть ли человеческое. То, с чем человек себя соотносит – не Пирсовская, не французская концепция смысла. Вообще это социология здравого смысла, в ней редки отсылки к бессознательному, без рафинированных конструкций. К ним близок Вебер, так что НФ – это некая реабилитация Вебера.До войны он был не очень популярен: люди думают и думают, важно же, как они действуют. А что они действуют исхоя из того, как думают – упускалось.
Критерий самоосмысления. Жизненный мир субъекта – это смыслы, в которые он погружен, и мы не должны их конструировать за субъекта. Это реабилитация человека: человек понимает, что он делает. Редки ситуации, когда челвек не анализирует свою деятельность. Социологическая фантастика. Дюркгейм: есть социальная функция, и человек вынужден ее реализовывать просто потому, что это функция.
Современная феноменология: носитель традиции всегда прав (критерий самоосмысления).
Никаких других свидетельств относительно субъекта, кроме его самопрезентации, у нас нет. Как говорит – так и есть. Высказывание – это частный случай поведения, это и хорошо и плохо, но не будем.
Исчезает необходимость мистифицировать, как делали уважаемые классики – связенное, нуминозное, универсальное, само по себе и т.п. Религия – система элементов жизненного мира, которая определяет отношение человека к предельным вопросам.
Плохо изученный сюжет. Предельный интерес – понятие, которое придумали богословы. Потому что если привязать не к ним, не будет называться религией. Это понятие ввел Пауль Тиллих как онтологическую категорию, а социологи используют как психологическую. Религия определяет то, как человек видит критерий тождества своей личности. То, благодаря чему человек определяет себя – предел человеческого существования.
Это далеко не идеальное определение, но формулировка схематичная. Бергер – Священное убежище или Священная завеса (Sacred Canapy). То, за чем человек укрывается. Феноменологическая социология (социология знания) религию не то чтобы реабилитировала, но сделала нейтральной. В социологии 1920х религия – только иллюзорное сознание, иррациональное, а человек стремится к иррациональности, когда-нибудь это все исчезнет, ну, то есть скоро. Дюркгейм – explain away – развенчать объяснением.
На уровне методики все получаетс достаточно емко. В исследованиях антропологического характера мы имеем возможность выявлять в процессе интервью и наблюдения элементы жизненного мира. Мы видим, исходя из чего человек себя ведет. Какие смыслы для него фундаментально важные, а какие нет. Ключевая практика – интервью.
Она позволяет выявить два уровня самоосмысления. В интервью мы можем выявить спонтанную реализацию предметов жизненного мира. Что-то пропустили? Я повторю. Попытаюсь.
С саентологами, не подучившись, общаться трудно, лучше этому учиться в традиционной культуре, носители которой не привыкли к апологии. Саентологи вынуждены себя всякий раз оправдывать. Им можно посочувствовать, но общаться чудовищно. А с носителями традиции обстоятельства выясняются при контексте их нарушения. Так размечается пространство смыслов, в которых субъект находится и без которых его личность теряет цельность.
Во-вторых, уровень рефлексии. У нас в курсе не будет, как это все делать. Сейчас скажу. То, что информант говорит в ответ на ваш вопрос и то, что он говорит под вашим воздействием – это разные вещи. Приезжаете в деревню. На вопрос, нужно ли верить в бога – да, а религия - это хорошо или плохо? Религия это плохо. И как это объяснять для самого себя? И под влиянием исследователя информант включает рефлексию. ОН слышал, что в партактиве в колхозе говорили, что религия плохо, значит, плохо. В жизненном мире субъекта религия и вера в бога могут не совпадать. Если вы вынудите его примириться с противоречием, он начнет конструировать рефлексивное определение.
Себя мы определяем по лекалам, они не нами придумываются, а употребялются в ситуациях. Если ничего не подходит, используем тот, что ближе всего.
Выявив элементы жизненного мира в антропологическом исследовании (в истории никак, и это принципально важно) мы можем соотнести элементы религиозности с другими элементами жизненного мира. НЕ только, как человек релииигиозен, но и как это соотносится с эстетикой, политикой и т.п. Никаким другим методом мы это добыть не сможем.
Понимать другого человека – всегда почетная задача.
В историческом исследовании мы связаны чтением текстов. Надо уметь их читать. В такого разреза здесь такая штука: любой текст содержит в себе указания на то, как его читать. Вам будут говорить, что любое сообщение выполняет металингвистическую функцию, т.е. содержит указание на код.
Если я вам говорю: человек – это не трансцендентальное единство апперцепции, а результат промысла божьего. Разные элементы кода относят нас к разным философским\религиозным системам. Каждое сообщение – множество интерпретаций, и мы отсекаем лишние, неактуальные.
Сообщение в самом себе несет шлейф возможнных интерпретаций. Смысл социализации – верно выбирать способы интерпретации сообщений.
Каждый текст содержит в себе те элементы, в системе которых он должен быть прочитан. М.Пай ввел понятие «герменевтическая доминанта», то, что предопределяет наще толкование. Где-то они очевидны, где-то надо отыскивать, но их обнаружение – единственное условие понимания.
Всякий текст религ традиции отсылает к религ традиции. Гипертекстуальность. Евангелие от Марка предолагает Евангелие от Матфея. А тантра предполагает сутры. Воспроизводство традиции – отсечение неадекватных элементов традиции, так появляются канон и апокрифы. Религиозный текст, как правило, сам себя утверждает и обосновывает. Есть и такие апокрифы, который созданы еще до формирования канона.
Всякий текст вызывает потребность в комментариях. Различия между католицизмом, православим и т.п. создается не Библией, а комментариями к ней, и эта разница маркируется социализацией.
Разница между католиками и православными – в разном способе смыслополагания в одних и тех же ситуациях, заданном социализацией.
Полезность в том, что правила чтения текста, которые мы извлекаем или из самого текста, или из традиции вокруг него, нам надо сопоставить с интерпретацией носителя традиции.
Это методика, здесь нет никакого смысложизненного основания.
В философии науки и эпистемологии конструктивизм ― направление, основанное на идее активности познающего субъекта в построении представления об окружающем мире , или «подход, согласно которому всякая познавательная деятельность является конструированием» , вне зависимости от того, идет ли речь о построении образа восприятия или выстраивании рассуждения.
Одним из основоположников конструктивизма как в эпистемологии, так и в психологии считается Жан Пиаже.
Рассматривая развитие интеллекта ребенка, он постулировал, что когнитивное развитие представляет собой постоянную реорганизацию, перестройку психических процессов, которая обусловлена как биологическим созреванием, так и опытом, который ребенок получает при взаимодействии со средой.
По сути, на каждом этапе развития ребенок конструирует определенное понимание окружающего мира и в результате может столкнуться с рассогласованием между тем опытом, который у него есть, и тем, что обнаруживается в среде при активном взаимодействии с ней.
Это рассогласование становится двигателем дальнейшего развития, представляющего собой нахождение равновесия между процессами ассимиляции и аккомодации.
Как емко резюмировал эту позицию Дж. Брунер, «знание мира создается, а не открывается» .
По мнению американских методологов, теории, условно относимые к конструктивистским, могут быть сгруппированы по меньшей мере в три подхода:
- радикальный конструктивизм,
- социальный конструктивизм
- теория личных конструктов, или «конструктивный альтернативизм».
Радикальный конструктивизм.
Утверждает, что абсолютно любое знание не просто приобретается или усваивается, но активно конструируется познающим субъектом, причем конечная цель конструирования, как подчеркивал еще Ж. Пиаже, ― адаптация к среде в ходе взаимодействия с ней.
Знание при этом не может и не должно полностью соответствовать реальности, оно должно быть сообразно задаче адаптации. И хотя нет смысла говорить о соответствии воспринимаемого мира реальному, те «операции, при помощи которых мы выстраиваем наш опытный мир, могут быть в значительной степени определены, … их знание... может помочь в более эффективном осуществлении конструирования».
Познавательные процессы укоренены в организме, который, в свою очередь, является продуктом биологической эволюции. Именно в силу этой укорененности, можно сформулировать позицию - «всякое действие есть познание, всякое познание есть действие» .
Социальный конструктивизм.
Предполагается, что сама личность, конструирующая свое понимание мира, в свою очередь конструируется обществом, в котором она развивается, языком и культурным контекстом развития.
«Построение образа внешней реальности есть прежде всего и главным образом актуализация той или иной части уже имеющегося образа мира, и лишь во-вторых это есть процесс уточнения, исправления, обогащения или даже радикальной перестройки актуализированной части картины мира или образа мира в целом».
Конструктивный альтернативизм.
Дж. Келли постулирует, что личность организует и упорядочивает свой субъективный опыт с опорой на индивидуальную систему биполярных шкал ― «конструктов», которые складываются и уточняются на протяжении всей жизни и выполняют функцию предвосхищения. Чем больше таких шкал, тем «когнитивно сложнее» личность и тем больше вариантов осмысления реальности она может предложить.
Термин «конструктивный альтернативизм» подчеркивает, что возможно бесконечно много альтернативных вариантов трактовки событий в окружающем мире как разными людьми, так и одним и тем же человеком. Каждый человек, согласно метафоре Келли, по сути выступает как ученый, выстраивающий (конструирующий) свое собственное понимание этих событий.
«Задача ― Инструмент».
Современная когнитивная психология внимания все чаще обращается к понятию задачи как к объяснительному. Необходимость опоры на это понятие обосновывается описанием феноменов, ― например, задержек и ошибок внимания в условиях быстрого и краткого предъявления стимулов, при попытках объяснения которых в строго контролируемых экспериментах были последовательно исключены все возможные объяснения помимо «реконфигурации системы» или «переключения задачи».
Именно анализ задач, решаемых зрительной системой - основа механизмов восприятия, которые выступают в качестве инструментов психики, эволюционировавших для решения этих задач.
«Чтобы понять, как работает мысль, ученый-когнитивист должен знать, для решения каких задач предназначены наши познавательные и нейронные механизмы».
Познавательные «инструменты» складываются в эволюции для решения определенных задач адаптации, а следовательно, для объяснения строения некоторого «инструмента» необходимо установить,
- во-первых, для решения какой задачи он предназначен,
- во-вторых, почему он предназначен для решения именно этой, а не какой-нибудь другой задачи.
Вместе с тем, несмотря на идеи задачной детерминации и эволюционной обусловленности закономерностей когнитивной системы, модульный подход к познанию как таковой не во всем сходится с фундаментальными положениями конструктивизма: становление индивидуального познания рассматривается как последовательное разворачивание генетически детерминированной системы модулей, не предполагающее ни взаимодействия между ними, ни перестроек в системе под влиянием полученного опыта.
Само понятие задачи в данном подходе ограничивается задачами приспособления субъекта как представителя биологического вида.
Конструктивистский подход к познанию предполагает, что субъект не просто использует продукты сложившихся в его мозгу или в когнитивной системе механизмов, а выстраивает представление о среде, в которой ему предстоит действовать, прямо в ходе решения встающих перед ним задач.
1Социальный конструктивизм достаточно быстро завоевал признание в научном сообществе и стал одним из ведущих направлений в философии XX столетия. Одним из ключевых понятий в учении социального конструктивизма стала «идентичность». Столь пристальное внимание к данному феномену было обусловлено самой современной ситуацией социальной жизни. Как отмечают многие социологи и культурные антропологи, совершенно очевидно, что жизнь в современных обществах стала существенно отличаться от жизни предыдущих поколений. На сегодняшний день такие явления, как: краткосрочные браки или «гражданские» браки, частая смена работы, смена политических взглядов, изменение национальной, конфессиональной, классовой и половой идентичностей стали восприниматься общественностью достаточно нормально. Человек научился жить, постоянно адаптируясь к изменчивым условиям жизни. В связи с этим социальный конструктивизм утверждает взгляд на идентичность как на нечто постоянно изменчивое, конструируемое, множественное, зависящее от контекста, подразумевающее возможность выбора. Но выбор этот свободен не совсем, так как реализуется в определенном социальном контексте, где заданы и спектр альтернатив, и набор их потенциальных интерпретаций. Данный подход позволяет проявить множественную природу этнической идентичности, проиллюстрировать способы ее конструирования. Существующие на основе историко-культурных различий общности, в понимании конструктивистов, есть ничто иное как социальные конструкции, возникающие и существующие благодаря целенаправленным усилиям со стороны людей и создаваемых ими институтов. В данной статье рассматриваются конструктивистские обоснования этничности Дж. Комароффа, Ф. Барта и Э. Гидденса. В трудах данных ученых достаточно подробно описаны образование некоторых культурных традиций, связанных с этничностью, продемонстрировано, что для социального конструктивизма этничность является вопросом сознания.
теория структурации Э. Гидденса.
концепции Дж. Комароффа и Ф. Барта
идентичность
этническая граница
этническое самосознание
этничность
социальная общность
социальный конструктивизм
1. Викторук Е.Н., Москвич Ю.Н. Ценности инновационной деятельности для студентов, экспертов и предпринимателей Красноярска: желаемый идеал, надежды и реальность // Журнал Сибирского федерального университета. Серия «Гуманитарные науки». – 2011. – Т. 4. – № 11. – С. 1507-1525.
2. Замараева Ю.С. Историографический обзор подходов и концепций по проблеме миграции в зарубежных и российских исследованиях XX века // Журнал Сибирского федерального университета. Серия «Гуманитарные науки». – 2010. – Т.3. – № 3. – С. 437-444.
3. Замараева Ю.С. Отношение мигранта и принимающей среды как феномен современной культуры Красноярского края (результаты ассоциативного эксперимента по методике «Серийные тематические ассоциации») // Журнал Сибирского федерального университета. Серия «Гуманитарные науки». – Т.4. - № 6. – С. 805-815.
4. Кирко В.И., Копцева Н.П., Кеуш А.В. Эвенкийский муниципальный район Красноярского края – экспериментальная площадка по созданию бизнес-инкубатора // Журнал Сибирского федерального университета. Серия «Гуманитарные науки». – 2011. – Т.4. – № 8. – М. 1127-1131.
5. Копцева Н.П. Методологические возможности социальной (культурной) антропологии для современных культурных исследований // Философия и культура. – 2012. – № 10. – С. 9-18.
6. Копцева Н.П. Проблема методологии современных культурных исследований: возможности классической британской социальной антропологии // Гуманитарные и социальные науки. – 2012. – № 4. – С. 89-104.
7. Копцева Н.П. Проведение экспериментального прикладного культурного исследования межкультурной коммуникации: фокус-группы, личное интервью, анкетирование, получение экспертного мнения (на материале исследования Красноярского края) // Современные проблемы науки и образования. – 2013. – № 3. – С. 410-410.
8. Копцева Н.П., Замараева Ю.С., Сертакова Е.А. Социокультурное исследование культурных потребностей жителей города Красноярска // Журнал Сибирского федерального университета. Серия «Гуманитарные науки». – 2011. – Т.4. – № 11. – С. 1577-1588.
9. Копцева Н.П., Пименова Н.Н., Резникова К.В. Сохранение и развитие коренных народов циркумполярных территорий: культурно-антропологический анализ // Журнал Сибирского федерального университета. Серия «Гуманитарные науки». – 2010. – Т.3. – № 5. – С. 649-666.
10. Минеев В.В. Единство теоретико-методологических и методико-практических аспектов преподавания философских дисциплин // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – 2012. – № 5-1. – С. 123-127.
Споры по поводу понимания этноса и этничности, развернувшиеся в Америке и Европе еще в начале 1970-х годов из-за краха колониальной системы и возникшей сложности межэтнических отношений внутри стран (так называемый «этнический парадокс современности»), не утихают и сегодня. Многие зарубежные и отечественные ученые занимаются рассмотрением данного вопроса. Большинство из них в своих исследованиях обращается к концепции социального конструктивизма.
С точки зрения социального конструктивизма, главным в феномене этничности является понятие идентичности, по сути близкое к термину «этническое самосознание». Но, если в основе самосознания этнической общности заключены примордиально присущие ей черты культуры, то идентичность понимается как «операция социального конструирования «воображаемых общностей», опирающихся на веру, что они связаны естественными, природными связями».
Данный подход позволяет проявить множественную природу этнической идентичности. Ведь как утверждают сторонники данного направления, этническое сознание может иметь несколько слоев, оно может быть раздвоенным и расщепленным на еще большее количество представлений. Так, житель современного общества может быть представителем нескольких культур одновременно. Например, в США родившийся в китайской семье человек в зависимости от ситуации может определять себя американцем, китайцем, жителем определенного города или представителем социального класса. Более того, поиски «нормальной» жизни становятся причиной переезда многих людей из района в район, из одной страны в другую. При этом меняться может не только место проживания, но и язык, религия, гражданство и т.д.
Таким образом, получается, что существующие на основе историко-культурных различий общности есть ничто иное как социальные конструкции, возникающие и существующие благодаря целенаправленным усилиям со стороны людей и создаваемых ими институтов.
Пример
Теоретическое обоснование этничности с точки зрения конструктивистского подхода было сделано в трудах американского культурного антрополога Дж. Комароффа. Однако наиболее известное в мировой науке конструктивистское понимание этничности принято связывать с именем норвежского этнолога Ф. Барта. Именно он определил этничность как наиболее широкую категорию социальной идентичности, ситуативный феномен, создаваемый средствами символического различения.
В его трудах центральное место в анализе феномена этничности занимает этническая граница, определяющая группу, а не сам по себе содержащийся в пределах этих границ культурный материал. По мнению Ф. Барта, этносы складываются, прежде всего, в силу территориальной, социальной и государственной изолированности. Если эта изолированность долгое время сохраняется, то она и становится причиной появления культурной отличительности. Именно по этой причине ученый предложил определять этническую группу, исходя из тех границ, которыми она сама себя очерчивает.
Еще до формирования конструктивизма как концепции Ф. Барт выдвинул близкую ей гипотезу, что отождествление индивидов с какой-либо конкретной этнической группой является результатом предписания и самопредписания. Только после того, как индивиды согласовывают между собой представления о том, что есть этническая группа, или же становятся в них включенными благодаря внешним факторам, они начинают действовать, опираясь на эти представления, и этничность приобретает организационные различия. При этом культурные черты не сnоль существенны, имеют значения лишь те из них, которые годны для употребления в выделении различий и групповых границ. Как пишет этнолог: «Культурные черты, которые обозначают эти границы, могут меняться; культурные характеристики членов [этнических групп] также подвержены трансформации; организационные формы группы - и те могут изменяться. И только факт постоянной дихотомии между членами группы и «внешними» позволяет нам определить [этническую] общину и исследовать изменения культурных форм и содержаний». То есть культурные характеристики этнической группы могут изменяться, но это не должно стать следствием изменений ее самоконцепции. Это связано с тем, что границы этнической группы определяются на основе приписывания индивидами в ней своеобразного членства, и только после такого ее конструирования у ее представителей появляются потребности обрести определенные этнические черты и символы.
Выбор данного критерия был сделан Ф. Бартом потому, что этнические границы направляют жизнь социума в определенное русло и за этим следует сложная организация поведения и социальных отношений. Отсюда, можно наблюдать в разных этнических границах и разные культурные явления, демонстрируемые членами групп.
Адекватной теоретической базой для изучения феномена этнической идентичности в русле социального конструктивизма может выступать и известная за рубежом и в России теория структурации английского социолога Энтони Гидденса. Его взгляды очень схожи с философией модерна.
Э. Гидденс утверждает, что процесс отождествления индивида (актора) с каким-либо этносом происходит по определенному сценарию. Лишь изредка его схема может меняться в силу обстоятельств. Так, человек рождается в семье, члены которой являются представителями той или иной этнической группы и, соответственно, включается в заданное этническое пространство, в котором функционируют свой язык, вера, ценности, традиции и т.д. В процессе взросления мир вокруг человека начинает расширяться, а вместе с ним расширяется и ценностное пространство. В процесс социализации человека включается большое количество институтов, в том числе и этнических (семья, школа, окружение человека, религиозные институты и т.д.). Повсеместно они предлагают ему различные ценностно-нормативные базы для формирования этнической идентичности.
В этом плане процесс социализации оказывается двусторонним, ценности могут как усваиваться, так и не усваиваться человеком. Он может стать полноправным членом этноса или же этническим маргиналом (например, называя себя космополитом). По мнению социолога, именно этнические маргиналы являются наиболее активными агентами, трансформирующими этничность, ибо они зачастую переступают правила и ритуалы своего общества.
Как отмечает ученый, структура социализации существует постоянно - до, во время и после взаимодействия с человеком. Прежде чем агент начинает воздействовать на структуру и трансформировать ее, он сталкивается с уже существующей, предзаданной структурой. То есть социальные системы/общности существуют только благодаря их непрерывному структурированию.
Э. Гидденс склонен полагать, что этнос есть определенная структура - «конституированная примордиальность». Прежде чем начать делать выбор в пользу тех или иных социальных институтов и тем самым трансформировать структуру этноса при помощи модальностей, индивид попадает в поле этнических символов. В процессе социализации он знакомится с этой системой. Включившись в этническое пространство, осознавая свою этническую принадлежность, он вступает во взаимодействие с представителями других этнических групп. В процессе этого взаимодействия на уровне агентов так или иначе начинает происходить трансформация этничности.
Данный процесс происходит на микроуровне одного агента. Но этнос состоит из общности людей. Он существует благодаря множеству агентов, признающих наличие друг у друга принадлежности к определенному этносу. То есть структурация этноса связана с социальной общностью.
Что же касается трансформации этничности на макроуровне, то Э. Гидденс обращается к конструктивистскому подходу в определении природы этноса. Точнее, он утверждает об огромной роли в данном процессе интеллектуальной и творческой элиты, которая может как «выстроить», так и «возродить» этнос. По его мнению, именно элита конструирует этнос. То есть, те же самые агенты, только имеющие гораздо больший спектр возможностей влияния на трансформацию этничности (политики, интеллектуалы). Как и другие агенты, они социализировались в этническом пространстве, они также имеют определенные этнические установки, систему этнических ценностей, они также как и другие агенты влияют на трансформацию этноса. Но, обладая большими преимуществами, они могут навязывать систему этнических ценностей (как внутриэтнических, так и иных) прочим агентам, которые воспринимают их в качестве авторитетов, эталонов для подражания.
Таким образом, Э. Гидденс указывает на то, что при познании какого-либо социального мира (этноса) ученому необходимо придерживаться постулата о дуальности социальных пространств, обращать внимание на стык взаимодействия структуры и агента. Он утверждает, что его теория структурации может быть плодотворно использована для изучения феномена этнической идентификации.
И Дж. Комарофф, и Ф. Барт, и Э. Гидденс, и прочие приверженцы социального конструктивизма достаточно активно иллюстрируют образование некоторых культурных традиций, связанных с этничностью. В частности, очень популярным среди них является пример о знаменитой шотландской юбке, которая была придумана англичанином, но благодаря деятельности любителей гэльской культуры стала ассоциироваться с гэльскими кланами. Таким образом, они демонстрируют, что для социального конструктивизма этничность является вопросом сознания и не более. Членство в этнической группе зависит от того, как именно индивид представляет себе, что есть эта группа, чем она отличается от других групп. Поэтому для определения этничности главное значение несет не культура этноса вообще, а только те ее культурные черты, которые отличают ее от других этносов и демонстрируют границу данной группы.
Вывод. Отсюда можно откорректировать устоявшиеся в традиционной науке понятия этноса и этничности. В социальном конструктивизме:
Этнос - это общность людей, формирующаяся на основе культурной самоидентификации по отношению к другим общностям, с которыми она находится в фундаментальных связях. Отличительной особенностью этой концепции этноса и этничности по сравнению с другими является не добавление к определению этих понятий новых признаков, а введение в любой подобный перечень элемента «представления об этих признаках». Так, например, признаком этнической общности является не общее происхождение, а представление или миф об общей исторической судьбе этой общности. Другим признаком этноса будет вера в то, что это наша культура, а не сам по себе очерченный культурный облик, который без такой веры ни о чем не говорит.
Этничность - это процесс социального конструирования воображаемых общностей, основанный на вере в то, что они связаны естественными и даже природными связями, единым типом культуры и идеей или мифом об общности происхождения и общей истории.
Главным фактором образования этничности и зарождения этноса выступает категория «границы», содержание которой весьма изменчиво. Даже если совершенная этническая самоидентификация есть результат внутреннего выбора индивида, то это еще не всеобщий выбор, а решение лишь активной части социума.
Современная этнология, опираясь на социальный конструктивизм, подчеркивает неопределенность, множественные трансформации и текучесть этничности . Многие зарубежные ученые разделяют мнение, что конструктивистский подход является наиболее продуктивным не только в изучении проблем этничности, но и ее конструировании в современном мире. Однако, по мнению многих исследователей, этническая идентичность характерна, прежде всего, для аграрных обществ. Для развитых индустриальных обществ более свойственна национальная идентичность.
Рецензенты:
Копцева Н.П., д.филос.н., профессор, зав. кафедрой культурологии Гуманитарного института Сибирского федерального университета, г. Красноярск.
Минеев В.В., д.филос.н., профессор кафедры философии и социологии Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева, г. Красноярск.
Библиографическая ссылка
Сертакова Е.А. СОЦИАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТИВИЗМ КАК КОНЦЕПЦИЯ КОНСТРУИРОВАНИЯ ЭТНОСА // Современные проблемы науки и образования. – 2013. – № 6.;URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=11091 (дата обращения: 01.02.2020). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания» Смагина М.В. 2007
М. В. Смагина
СОЦИАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТИВИЗМ В РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ: ОСОБЕННОСТИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Работа представлена кафедрой социальной философии Уральского государственного университета.
Научный руководитель - доктор философских наук, профессор Е. Г. Трубина
«Объективность» модернистского мировоззрения, с его акцентом на фактах, воспроизводимых процедурах и правилах общего применения, игнорирует специфические, локализованные смыслы индивидов. Социальный конструктивизм (СК) - одно из направлений постмодернистской философии. Принятие нарративного, социально-конструктивистского мировоззрения влечет за собой полезные идеи о том, как понятия власти, знания, истины обсуждаются и принимаются в современном обществе, как люди принимают и определяют себя. СК исключения интересуют больше, чем правила, специфические контекстуальные детали - больше, чем обобщения.
Это дает дополнительные возможности для понимания и принятия окружающего мира.
Social constructivism is a view on the nature of subjectivity held by many contemporary social theorists and those who work in the humanities. In the debates between social constructivists and essentialists the following issues are under discussion: how do we represent social differences in our theories without returning to dual hierarchized oppositions? who determines or validates the production of new research narratives? why should we insist on the rights of individuals to construct their own stories? do new subject position impact on form - are we dealing with metaphor, representation, or some kind of «real»? These are complex and charged questions.
Изучение социально-культурных пара- такие составляющие, как воздействие на-метров научного знания включает в себя учных исследований на межчеловеческие и
социальные отношения, влияние социальных отношений и доминирующих в обществе ценностей на поиск знания и социальные измерения самого процесса исследования. Этот процесс осуществляется, главным образом, в рамках социального конструктивизма - теории и парадигмы, сосредоточенной на процессах социального влияния на представления людей и способы их деятельности (в том числе и в рамках науки). Так, философы и методологи науки Т. Кун и П. Фейерабенд проанализировали социокультурные факторы возникновения и развития науки и доказали социальную обусловленность идеала научной объективности. Социальные теоретики Н. Бергер и Т. Лукман, осмыслив особенности познания социопсихологической реальности как сконструированной социумом и одновременно независимой от воли людей, показали, что «соединение индивидуальных перспектив с социальными процессами и их материализация через язык продолжают играть главную роль в соци-ально-конструкционистских диалогах»1. Социальный философ Ю. Хабермас переосмыслил традиционное понимание рациональных оснований знания, проанализировав многообразные связи между знанием и человеческими интересами.
В данной статье нас будет интересовать такое специфическое проявление нарастающего влияния социального конструктивизма, как его осмысление и использование в рамках отечественной социальной психологии.
Социальный конструктивизм в психологическом знании - проблематика, активно разрабатываемая на протяжении нескольких последних десятилетий. Одним из активных участников и инициаторов этого процесса является известный американский психолог, лидер американской социальной психологии Кеннент Джерджен, часть работ которого переведена на русский язык2. В известном смысле это именно его идеи многие связывают с социальным конструктивизмом в целом. Джер-
джен рассматривает социальную реальность как реальность общезначимых смыслов и значений, создаваемых дискурсом. В своем исследовательском проекте он призывает коллег перенести акцент с рассмотрения того, как люди создают реальность собственной жизни, опираясь на собственный опыт, на то, «как люди взаимодействуют друг с другом, чтобы конструировать, модифицировать и поддерживать то, что в их обществе считается истинным, реальным и значимым»3.
Подход К. Джерджена интересен по нескольким причинам. Американский социальный конструктивизм пытается позиционировать себя как новую теоретическую базу социальной психологии, признавая при этом свое глубокое родство и текстуальную связь «с множеством интеллектуальных традиций»4. Сравнивая два соперничающих концептуальных психологических подхода - бихевиоризм и когнитивизм, он заявляет, что оба они не верны как в теоретических построениях, так и в методологии, основанной на эксперименте и наблюдении. Собственную концепцию социального конструктивизма Джерджен противопоставляет занимающему сегодня ведущее место эксперименталистскому направлению.
«Нападки» К. Джерджена на социально-психологические эксперименты объясняются, во-первых, тем, что социальноконструктивистская парадигма всегда позиционирует себя в оппозиции традиционной социальной науке и традиционной психологии (в особенности тем представлениям о социальной и психологической реальности, которые там имеют место). Во-вторых, социальный конструктивизм подчеркивает, что психика, поведение, представления людей зависят от конкретных культурных контекстов. А раз психика мыслится как создаваемая из символических ресурсов той или иной культуры, то место понимания ее как некоторой субстанции занимает понимание психики как дискурсивного процесса или как различных
дискурсивных практик взаимодействия людей друг с другом, в ходе которого люди стремятся предстать как социально ответственные существа. В-третьих, дискурс и язык понимаются социальным конструктивизмом в версии Джерджена как центральный организующий принцип конструирования.
Поскольку социально-конструктивистская парадигма подчеркивает динамические отношения между «психологическим» и «конструктивным», та стратегия, которая, как правило, используется в социально-психологических экспериментах, ее не удовлетворяет: инструментальное отношение к дискурсу лишь как к средству доступа к «истинной» психологической реальности кажется недостаточным и принципиально неверным. Не существует ничего, кроме дискурсивно заданной и интерактивно создаваемой психологической реальности, - вот как можно сформулировать ключевой тезис социального конструктивизма.
Критики излишне жесткой позиции, которую К. Джерджен занял по отношению к экспериментам, резонно обращают внимание на следующее обстоятельство. Социально-конструктивистская парадигма (в отличие от экспериментальной) не может претендовать на то, что представляет собой конкретный метод (по крайней мере, в том смысле, какой психологи традиционно вкладывают в это понятие). Не случайно некоторые исследователи предпочита-ют говорить о социальном конструктивизме не как о методе, а как о школе мысли5. По их мнению, недостаточная четкость метода (в том смысле, что социально-конструктивистский метод невозможно описать как строго оговоренный набор процедур и вычислений) отнюдь не означает, что социальному конструктивизму недостает разработанной системы аргументации или строгости или что у социального конструктивизма нет хорошо проработанных теоретических оснований.
С другой стороны, складывается впечатление, что, отстаивая собственное пре-
имущество, авторы, придерживающиеся социального конструктивизма, склонны недооценивать те методы и парадигмы, с которыми они конкурируют. В самом деле, не отвечает ли экспериментирование с человеческими предрассудками или воспоминаниями (чем так часто занимаются социальные психологи) каким-то установкам социального конструктивизма в том смысле, что недостающие в реальности ситуации искусственно конструируются в эксперименте? Российские социальные психологи рассуждают в подобном, взвешенном, ключе о возможностях, открываемых социальным конструктивизмом.
Оценивая перспективы развития российского социально-психологического знания, основатель и лидер российской социально-психологической школы Г. М. Андреева в недавней статье одновременно дает анализ развития социальной психологии в целом. По ее мнению, «на протяжении всего периода наука осуществляла мучитель -ный поиск своего статуса, главным образом определяя свое отношение к двум «родительским» дисциплинам - психологии и социологии»6.
В отношении российской социальной психологии Андреева придерживается позиции, что та уже сложилась как «социологическая» дисциплина7, однако «внутренняя логика развития социальной психологии и характер социальных изменений ее «объекта» в конце XX столетия требуют пересмотра многих позиций с учетом реального социального контекста»8.
Пересмотр социальной психологией собственных позиций способствовал введению разнообразных парадигм в методологическую основу российской психологической науки. Наравне с другими в поле зрения российских исследователей попадает парадигма социального конструктивизма. И именно по поводу использования социального конструктивизма мы находим множество откликов в публикациях, посвященных перспективам развития российской современной социальной психологии
(см. статьи Т. Д. Марцинковской, Онучи-на, Г. М. Андреевой).
Сравнивая американский социальный конструктивизм с европейскими социальнопсихологическими концепциями, Г. М. Андреева замечает, что, хотя некоторые из положений концепции социального конструктивизма в определенной степени могут быть квалифицированы как «особая претензия на создание новой парадигмы», многие из сформулированных им идей «в европейских разработках уже в значительной степени реализованы»9, в частности, в таких направлениях, как теория социальной идентичности А. Тэшфела, теория социальных представлений С. Московичи10, теория дискурса Р. Харе11.
Несмотря на ряд критических замечаний в адрес социального конструктивизма, Г. М. Андреева отдает должное его позитивным сторонам, так как главное его достоинство, по ее мнению, в том, что в его истоках можно найти самые разнообразные элементы для создания новой социально-психологической теоретической базы. Она считает, что благодаря тому, что социальный конструктивизм синтезирует целый ряд влиятельных интеллектуальных традиций, ему удается избежать излишнего радикализма в пользу «здравых поисков (курсив мой. - М. С.) более продуктивной парадигмы в системе социально-психологического знания»12.
К. Джерджен создавал социальный конструкционизм (свою версию социального конструктивизма) одновременно как философскую и социально-психологическую парадигму. Г. М. Андреева также считает, что «... наука в поисках ответов на кардинальные вопросы должна выйти за пределы условных границ между дисциплинами, используя те «языки», которые оказываются подходящими для описания различных аспектов многоуровневой взаимосвязанной реальности»13, тем самым рассматривая социально-конст-рукционистскую парадигму в качестве посредника, способного вывести филосо-
фию и социальную психологию в пространство диалога.
Междисциплинарная ориентация социального конструктивизма предоставляет дополнительные ресурсы для полноты понимания места человека в мире путем включения ресурсов философского зна-ния, в частности феноменологии. Например, Т. Д. Марцинковская подчеркивает, что в свете социального конструктивизма «феноменологическая редукция. имеет значение не только для структурирования информации, получаемой из внешнего мира. но и для структурирования смыслов, в том числе и для понимания и смысла своего существования в мире»14.
Среди интересных работ, выполненных российскими психологами, выделяются те, авторы которых воздерживаются от фиксации своего отношения к социальному конструктивизму, но работают в весьма близком ему ключе. Так, детский психолог М. В. Осорина рассматривает, каким образом социальные представления задают ребенку «целостное мировосприятие и ощущение своей включенности в общий порядок мироздания, то есть задать некую систему основных координат, помогающих ребенку самоопределиться в жизненно важных отношениях с миром»15. Теорию М. В. Осориной сближает с социальным конструктивизмом, во-первых, то, что в ней показана обусловленность процесса взросления и социализации ребенка конкретным культурным контекстом. Во-вторых, продемонстрировано, каким образом ребенок строит свои взаимодействия в социальном пространстве, опираясь на символические ресурсы культуры (народный фольклор и элементы детской субкультуры: страшилки, считалки). В-третьих, дискурс здесь мыслится как центральный организующий принцип социального конструирования личности ребенка.
Хотелось бы обратить внимание на следующий момент. Показ психологом социально-конструктивистских представлений
о том, как работает язык и как создается
смысл (а именно рассуждения о том, что слова в детском мире никогда не имеют значения сами по себе, но получают свое значение из контекстов, в которых они созданы или сконструированы), ведется на основе огромного количества тонких наблюдений. М. В. Осорина считает, что на основе наблюдений за детьми можно выделить способы, при помощи которых ребенок са-мостоятельно обогащает окружающую его среду ради удовлетворения собственных игровых и личностных нужд. Она подчеркивает, что этому не придается значения. Ведь именно гармоничное сочетание наблюдения и анализа может значительно обогатить знание специалистов о многих необходимых шагах социализирующейся личности. К примеру, она рассказывает: «Обычно взрослые не понимают и психологического смысла огромной интеллектуальной и духовной работы, которую проделывает рисующий ребенок в возрасте между тремя и четырьмя годами. Хотя именно на примере раннедетстких рисунков взрослый может наглядно увидеть последовательность фаз строительства (курсив мой. - М. С.) детской умозрительной картины мира. Умозрительной - то есть обобщающей достигнутое собственным умом понимание того, как устроен мир. Это понимание ребенок воплощает в своих рисунках и тем самым дает возможность хотя бы частично увидеть результаты грандиозной работы, невидимо совершающейся в его душе»16.
Эта позиция может быть истолкована так, что «пропорция» социально-конструк-тивистких установок и конкретных вариантов получения эмпирических данных (эксперимент, наблюдение) в различных психологических концепциях может отличаться. В частности, в подходе М. В. Осориной эксперимент уходит с ведущих позиций, свойственных традиционным психологическим исследованиям. Одновременно большое значение придается анализу, что говорит о близости ее методов современным социологическим социально-конструктивистским методологиям.
Использование социально-конструктивистской парадигмы актуально в контексте овладения стратегиями работы с социальным запасом знания. Помимо определенных теоретических реконструкций, происходящих непосредственно в пространстве научно-познавательной деятельности, мы наблюдаем использование социального конструктивизма в психологических практиках.
Таким образом, опираясь на мнения и исследования ведущих социальных психологов нашей страны, мы показали, что социальный конструктивизм может выступить в качестве интегрирующей стратегии, позволяющей, с одной стороны, сохранить специфику и результаты российской науки, а с другой - полноценно включить западные модели в контекст применяемых российскими психологами методов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Gergen K. J. Realities and relationships. Cambridge: Harvard University Press. 1994. P. 67.
2 Джерджен К. Движение социального конструкционизма в современной психологии. Социальная психология: саморефлексия маргинальное™: Хрестоматия. М., 1995; Джерджен К. Социальный конструкционизм: знание и практика. Минск, 2003; Джерджен К. Социальная психология как история // Gergen K. J. Social Psychology as History. Journal of Personality and Social Psychology, Vol. 26, No. 2. 1973. (Пер. с англ. А. Дерябина.)
3 Фридман Д., Комбс Д. Конструирование иных реальностей. Истории и рассказы как терапия. М., 2001. С. 50.
4 Gergen K. Realities and relationships. P. 67.
5 Цит. по: Billig M. Methodology and scholarship in understanding ideological explanation. In Antaki, C. (Ed.). Analysing Lay Explanation: A case book. London: Sage.
6 Андреева Г. Социальная психология. М., 2002.
7 Андреева Г. О «социологизации» социальной психологии в XX столетии. С. 6.
8 Там же. С. 7.
10 Согласно теории социальных представлений С. Московичи, когнитивные акты находятся в двойной зависимости от социальных представлений, которые порождаются группой, одновременно находятся в процессе изменений, так как включены в систему коммуникаций.
11 Теория дискурса Р. Харе рассматривает человеческое поведение в качестве определенного текста. Поэтому, согласно данному подходу, предварительным условием всякого социально-психологического исследования является лингвистический анализ. Чтобы различные группы и отдельные индивиды могли взаимодействовать, они должны придерживаться единых систем значений. В процессе обсуждения происходит постоянное уточнение значений всеми участниками взаи-модействия. Разговор и обсуждение должны обеспечить такую трактовку категорий, при которой их значение разделяемо всеми участниками дискурса.
12 Андреева Г. О «социологизации» социальной психологии в XX столетии. С. 7.
13 Марцинковская Т. Философия и социальная психология - попытка диалога // Вопросы философии. 2005. № 12. С. 120.
14 Там же. С. 124.
15 Осорина М. Секретный мир детей в пространстве мира взрослых. СПб., 2004. С. 11.
Проблематика и особенности
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ КОНСТРУКТИВИЗМ
ЛЕКЦИЯ XV
Следует прежде всего отметить, что социологический конструктивизм не представляет собой некое единое «направление» или новую «школу». Здесь скорее речь идет об определенном круге проблем и вопросов, которыми занимаются социологи, придерживающиеся существенно отличающихся друг от друга теоретических установок, использующие разные методологические подходы и методики и по-разному относящиеся к эмпирическим исследованиям.
Все это позволяет сказать, что в данном случае мы имеем дело скорее с неким фамильным сходством (если воспользоваться удачным выражением Л. Витгенштейна) между различными работами и авторами, чем с какой-то единой позицией, которая бы скрывалась за термином «конструктивизм». И все же, несмотря на действительно существующие различия между социологами, относимыми нами к этому направлению, могут быть выделены в их исследованиях некоторые точки соприкосновения, которые следует определить прежде, чем перейти к анализу персональных позиций.
Так вот, с конструктивистской точки зрения, социальные реалии постигаются как исторические и повседневные конструкции (построения) индивидуальных и коллективных акторов. Причем для конструктивистов историчность является главным понятием, включающим в себя три аспекта. Во-первых, утверждается, что социальный мир конструируется, исходя из прошлых пред-конструкций. И в этом смысле конструктивизм, можно сказать, следует за К. Марксом, который отмечал следующее: «Люди делают свою историю, но делают ее не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого». Во-вторых, подчеркивается, что одни (прошлые) социальные формы воспроизводятся, присваиваются, смещаются и видоизменяются, в то время как другие формы изобретаются в ходе действий и взаимодействий (при контактах «лицом-к-лицу»), имеющих место в повседневной жизни акторов. В-третьих, указывается, что это прошлое наследие и этот повседневный труд открывают поле возможностей в приходящем будущем. Как справедливо заметил в этой связи французский социолог Ж. Ладриер, «действие, являясь историческим, располагается и объективируется в некой сфере, которая неуничтожимым бременем давит на существующее, но в то же время открывает этому существующему будущее».
Стало быть, в историческом процессе, по мнению конструктивистов, социальные реальности являются одновременно объективированными и интериоризированными. С одной стороны, они соотносятся с объективированными мирами, поскольку индивиды и группы пользуются словами, предметами, установлениями и учреждениями, оставленными им предшествующими поколениями. Однако, изменяя последние, они создают на их основе новые слова, предметы и т. д. И эти объективированные, а значит, внешние по отношению к людям ресурсы, в свою очередь, оказывают давление на их действия и поступки, являясь одновременно для них точкой опоры.
С другой стороны, сами эти социальные реальности вписываются в субъективные и интериоризированные миры, образованные, главным образом, формами чувствования, восприятия, представления и познания. И коль скоро методы обучения и социализации делают возможной интериоризацию внешних миров, а индивидуальные и коллективные практики акторов, напротив, приводят к объективации внутренних миров, то можно сказать, что речь идет о «двойном движении» (диаметрально противоположном по своей направленности) интериоризации внешнего и экстериоризации внутреннего. А поскольку внешние социальные миры характеризуются относительным разнообразием, то, соответственно, и внутренние миры также обнаруживают (в большей или меньшей степени) свое несходство.
Тем не менее, несмотря на принятие во внимание субъективного момента, конструктивисты подчеркивают, что сфера социальной реальности не может ограничиваться «лишь одними представлениями». Если и верно, что последние участвуют в конструировании социальной реальности, то они при этом вовсе исчерпывают всю реальность.
В то же время конструктивистские точки зрения предусматривают и момент «де-конструкции», т. е. возможность сомнения во всем том, что представляется как «данное», «естественное», «необходимое». И в этом смысле конструктивистские подходы представляют собой новые формы социологического реализма , которые отличаются от классических форм позитивизма тем, что задаются вопросом относительно «данности» и оставляют простор для множественности реальностей, отношение с которыми требует осмысления.
И, наконец, общим для всех конструктивистов является стремление преодолеть разрыв между макро- и микроуровнем исследования социальной реальности, между анализом всеобъемлющих социальных структур и анализом действий и взаимодействий «лицом-к-лицу» самих акторов.
Различие же позиций авторов, относящихся к данному направлению, заключается в том, что, во-первых, в процессе конструирования социологического объекта не все они придают одинаковую роль рефлексии , т. е. обращению к собственному «Я», к своей деятельности; и, во-вторых, не все они сходятся в том, что касается отношений между научными формами познания социальной реальности (свойственными социологам-профессионалам) и обычными формами (свойственными акторам): в результате чего одни из них настаивают на «эпистемологическом разрыве» между этими формами, тогда как другие больше внимания уделяют тому, что эти формы сближает.
Установив общие и специфические черты, присущие конструктивизму как особому направлению в современной социологии, мы перейдем теперь к анализу работ основных его представителей, каковыми являются Н. Элиас, П. Бурдье и Э. Гидденс. И пусть эти социологи развивали свои идеи в различное время и в разных национальных контекстах, всех их, тем не менее, объединяет то, что, продолжая уделять внимание преимущественно социальным структурам и макросоциальным аспектам исследования, они в то же время вводят в него каждый по-своему субъективные и интеракциональные измерения.
